Избыток целей - стр. 1

Волгоград, конец января 2002 года

Войдя в подъезд, капитан Алферов поднялся на лифте на пятый этаж, и подойдя к квартире номер 66 нажал кнопку звонка. Больше для проформы, чем в надежде, что хозяин, не вышедший с утра на работу друг и коллега Артем Цыганков, внезапно откроет дверь. Ну не мог Цыганок взять и исчезнуть – отключить телефоны, забить на работу, удариться в загул. Произошло что-то серьезное.

Не выждав хотя бы несколько времени, полагавшиеся хозяину, чтобы подойти к двери, Алферов вытащил из кармана форменной куртки связку отмычек. Замок в 66-й квартире был английский, справиться с таким нетрудно.

«Привилегированный сотрудник УБОП, а живет, как нищеброд», – машинально подумалось.

Однако с этим замком он справился слишком легко. Дверь открылась, стоило ему чуть навалиться на нее плечом. Кто-то успел его опередить. Следов взлома не видно.

– Цыганок! – позвал Алферов. – Ты дома что ли? Это я, Димон!

Он ступил внутрь и чуть не споткнулся о поваленную на бок тумбу для хранения обуви. Чертыхнувшись, закрыл за собой дверь.

С квартирой было явно не все в порядке. Казалось, на нее обрушилось какое-то стихийное бедствие – землетрясение, ураган, наводнение. Вещи разбросаны, все кверх тормашками. Однако пусто – ни в комнате напротив входа в квартиру, ни в спальне, находившейся справа в конце небольшого коридора.

Алферов двинулся в сторону кухни. Запах крови он, наверное, почувствовал раньше, чем ее увидел. Крови было много. Пол небольшой кухни был залит ею от стены до кухонного гарнитура со встроенной плитой и умывальником. Большая темно-красная лужа уже подернулась пленкой и начала запекаться по краям. Алферов был подготовлен к неожиданностям, но тут холод, словно кусок льда, скользнул по спине, до боли открылись глаза. Посреди лужи лежал на спине мертвый Артем Цыганков. Которого в УБОПе все звали «Портной». Он был полностью раздет, со связанными руками и ногами, его тело представляло собой одну большую рану – следы ожогов, кровоподтеки, резаные повреждения.

Так же как в комнатах, здесь проходили поиски – разбросанная посуда и раскрытые дверцы шкафов свидетельствовали об этом. Холодильник буквально разворочен, вокруг него валялись разодранные куски изоляции.

Алферов вынул мобильный телефон, набрал номер:

– Я тут… на квартире… он мертв, убили его.

Привстав на цыпочки, он осторожно наклонился чуть вперед, чтобы не наступить на кровь и не наследить, и несколько секунд рассматривал восковый профиль погибшего.

Потом прошел в комнаты, чтобы детальнее осмотреть следы погрома. Только потолок и стены были в норме, а остальное… Кресла и диван распороты и выпотрошены, набивка клочьями валялась на полу. Ножки журнального столика откручены. Располосованные репродукции картин лежали рядом с пустыми рамами. Даже портьеры сорваны, как и абажуры ламп. Керамические цоколи обеих настольных ламп разбиты вдребезги. Телевизор разбит, а вывороченные металлические внутренности рассыпаны по полу.

И здесь, в зале, и в спальне, и в коридоре линолеум сорван и поднят большими, искромсанными по краям листами. В спальне пружинный матрас двуспальной кровати разодран в клочья, даже деревянную раму кровати разломали на куски. Изрезанная в лохмотья одежда свалена в кучу на дне гардероба. Выдвижные ящики тумбочки валялись на полу, рядом с осколками выбитого из рамы зеркала. В комнате едва ли осталась хоть одна целая вещь. Точно налет плесени, руины покрывал тончайший слой пуха из распоротой подушки.

Закончив с осмотром, Алферов вернулся на кухню. Пристально вгляделся в лицо убитого.

– Кто ж тебя так?

Так он стоял на входе, рассматривая изувеченное тело, думая о странной тишине, внезапно оборвавшей стремительную поступь жизни. За этим его застали оперуполномоченные и судмедэксперт, прибывшие в составе оперативно-следственной группы.

Только вечером, когда все соседи пришли домой с работы, удалось установить, что накануне около 22–00 к Цыганкову пришла девушка. Один из жильцов видел, как она заходила в подъезд, другой, спускаясь по лестнице, столкнулся с ней, когда она вышла из лифта и подошла к двери. Особых примет никаких – обычные джинсы, дубленка. Лицо никто не рассмотрел. Рост, возраст, прочие признаки – все осталось за кадром. Свидетели попались из такой категории граждан, которые не интересуются девушками и не запоминают всех тех, кто по вечерам навещает соседей. Может это даже не юная леди, а зрелая женщина, учитывая показания уличного свидетеля, запомнившего её голос – низкий, грубоватый, будто прокуренный. Впрочем, при детальном опросе он стал путаться, и уже не мог точно вспомнить, разговаривала ли женщина по телефону, или же это был голос другой женщины – не той, что зашла в подъезд.