Избранные вещи - стр. 1
Из сборника «Отражённым светом»
* * *
Имея желания плотские,
Он сдерживал чувства свои.
Ещё не любил он Бродского,
Стесняясь своей нелюбви.
Любил он еду домашнюю,
Не принимая фаст-фуд,
Но эту любовь к настоящему
Скрывал от злых пересуд.
Стеснялся выразить мнение
И что-либо осуждать.
И в обществе потребления
Стеснялся не потреблять.
Мейнстримы интеллигенции
Давили его естество.
Нелепые тренды, тенденции
Рождались не для него.
Стеснялся он даже стеснения,
Себе говорил: не глупи,
Не сдерживай чувства и мнения,
Но Бродского возлюби.
* * *
…И в нашем радостном Эдеме,
Дарящем светлые мечты,
Исчезнет всё – развеет время
Здесь все, какие есть, следы.
Поползновения людские,
Как в пыль истлевшее тряпьё,
Рассеются… Эх, энтропия –
Она такая, мать её…
* * *
Ещё Берна́ру Ша́ртрскому в веке так двенадцатом
Удалось подметить, что все мы в данный час
Похожи на карликов, севших на гигантские
Плечи исполинов, живших прежде нас.
Видят великаны ведь дальше, чем мы, карлики,
Но когда пристроишься на плечах у них,
Сразу получается, наших глаз хрусталики
Могут видеть далее всех великих сих.
* * *
Не всем Петраркам суждено
Воспеть в стихах свою Лауру.
И вечерами пить вино,
О деве грезя белокурой.
Продав последнее добро,
Купить чернил большую флягу,
Ломать гусиное перо
И рвать в порыве чувств бумагу.
Чтя из прелестниц городских
Свою красавицу особо,
Вкраплять в высокопарный стих
Эпитеты высокой пробы,
Описывать точёный стан
Своей красотки слогом жарким.
…Но и не всем Лаурам дан
Их прославляющий Петрарка.
Алфавитный бред. Абецедарий
«А было всё гадким, древесно-еловым.
Ёж ждал зиму истово. Йогурт кислил.
Ломались мечты. Нарушались основы
Паразитических реверсных сил.
Телеметрия ужасно фонила.
Хрипела цветисто чужая шиншилла.
Щипал экивоками Юнг яйцевидный…» –
Мой мозг воспалённый нёс бред алфавитный.
* * *
Так жить нельзя! В разумности притворной,
С тоской в душе и холодом в крови,
Без юности, без веры животворной,
Без жгучих мук и счастия любви,
Без тихих слез и громкого веселья…
А. А. Голенищев-Кутузов
Так жить нельзя! О том всё время думать,
Как жить нельзя, а как, возможно, льзя.
Не пить вина с кумой и водки с кумом,
Искать повсюду смыслы бытия.
А их нам не найти без пития…
Так жить нельзя! За мудростью гоняться,
На сто ходов просчитывать шаги.
Любовью лишь как мукой наслаждаться
И млеть от безответности тоски,
Не видя счастья благостной руки.
Так жить нельзя! Без слёз и без веселья,
Но правильно – дни жизни проводить.
Не мчаться в танце с грацией газельей,
А грациозно свой баланс сводить,
И звон монетный больше дев любить.
Так жить нельзя! А как быть льзя, не знаю.
Но думаю, что подводить баланс
Возможно, даже водку потребляя
И дамам напеваючи романс,
Пиша с друзьями пульку в преферанс.
Так жить нельзя! Тоску в душе и холод
Расчётливости стоит согревать
Уразумением, что дух наш молод,
Пока душа желает танцевать…
Берусь сейчас всё это подсчитать.
* * *
В грустных мыслях о Страшном суде
Ощущается неуют.
Подскажите, пожалуйста, где
Индульгенции раздают?
* * *
Легко эстетствовать по жизни!
И в стихотворную канву
Изящные неологизмы
Вплетать, поддавшись озорству.
Труднее сочинять простое
И не кичиться, не форсить,
Что есть умения такое
С благими музами дружить.
Сейчас ненужное уменье.
А в пушкинские времена
Имел бы славу и почтенье,
Пусть не доходы – ордена.
Блистал бы на любовном фронте:
Даря поэмки и стишки,
Писал бы барышням экспромты
В надушенные дневники.
Не утруждаясь политесом
Дуэльных кодексов, силком
На баттл вызвал бы Дантеса
Пинать задиристым стихом.
К чему рапиры-пистолеты,
Когда гусиное перо
С моим талантом ткать сонеты
Сумело б отстоять добро.
Сумело б выстроить эстетный
Воздушных замков яркий мир!
(И провести междупланетный,
Масштабный шахматный турнир?)
Легко эстетствовать по жизни,
Витийствовать и рассуждать.
Пока твою не справят тризну,