Избранные труды. Том 4. Правовое мышление и профессиональная деятельность юриста. Науковедческие проблемы правоведения - стр. 46

Следовательно, для индивида овладение социально-правовым мышлением означает приобретение навыков использования уголовного и иного закона для защиты своих прав от преступных на них посягательств; различения того, что является преступным, а что таковым не является; выработки правильной оценки действующего уголовного закона; определения потребности в новых уголовных законах.

Социально-правовое мышление, далее, способно в принципе обеспечить понимание законных интересов различных социальных групп, их формулирование, выдвижение и защиту. Сейчас, в условиях перестройки, это очень важно. Кооператоры, арендаторы, председатели колхозов, директора заводов ратуют за независимость, возражают против незаконного вмешательства в их дела, требуют правовых гарантий. Молодежь, женщины, инвалиды осознают свои интересы, ведут борьбу за свою социальную защищенность. Пока это еще начало становления или, быть может, даже пробуждения социально-правового мышления различных социальных групп. Но если последовательно провести мысль о социалистическом плюрализме, богатстве интересов, разнообразии целей членов советского общества, то вполне понятно, что социально-правовое мышление может способствовать обеспечению и реализации интересов различных социальных групп.

Очень важно, что социально-правовое мышление, способствуя осознанию действительных, охраняемых законом, интересов социальных групп, в то же время должно гармонизировать отношения между ними.

Социально-правовое мышление позволяет обеспечить (в его развитом виде) необходимое состояние солидарности общества на основе учета групповых и личных интересов. Как уже отмечалось, основная функция права, его цель – упорядочение общественных отношений, а значит, и достижение некоторого единства в решении повседневных проблем.

Социально-правовое мышление, отражая закономерности правового регулирования, помогает правильно понимать позиции групп, имеющих различные интересы, личную степень или направленность профессиональной подготовки, несовпадающие традиции, обычаи, стереотипы поведения. Например, многим приходилось наблюдать непонимание, а то и прямое неудовольствие граждан в суде во время выступлений защиты, допроса свидетелей, оглашения приговора. Причин этому много и иногда в их числе действительно предвзятое поведение председательствующего, обвинительный уклон прокурора, невнимание к ходатайствам участников процесса. Но во многих случаях действия суда рассматриваются как формализм и тогда, когда юристу совершенно ясно, что они правомерны, что без них нельзя постановить правосудный приговор. Такое отношение имело место к приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Ю. М. Чурбанова и др. Суд занял принципиально правильную позицию, не согласившись с рядом пунктов обвинения ввиду их недоказанности. Между тем фамилия подсудимого Чурбанова стала едва ли не нарицательной и, по мнению ряда граждан, суд не должен был смягчать его ответственность. Это подтвердили и авторы статьи «После суда (размышления о нашумевшем процессе)» в «Правде»: «Признаем, – писали они, – что у большинства следивших за «делом Чурбанова» приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР вызвал, мягко говоря, недоумение». И очень хорошо, что «Правда», отреагировав на это недоумение, сделала вывод: «Суд стремился действовать строго по закону, точно выполняя функции, которые принадлежат суду в правовом государстве».