Избранные. Тёмное фэнтези и хоррор - стр. 27

Сделка состоялась. Стороны оговорили и скрепили ее в считанные мгновения, просто обменявшись мыслями – самые серьезные дела проводятся в полной тишине.

– Вот ваш червяк! – нарушил негласный пакт о молчании Стас и взмахнул коробкой из-под леденцов. – Но отпущу я его, когда вы отдадите мне дочь и вернете в наш мир! Все как договаривались! Где она?

– Обернись! – одновременно ответили ему на разные голоса тысячи ртов Посредника.

Поворот на сто восемьдесят градусов забросил Стаса в какое-то новое место, где его обступила тьма. Ни неба над головой, ни воющих монстров. Единственный источник света – вонзившийся в камень крест у самых ног. Из-за близости Посредника он сиял не хуже лампы накаливания. У границы света мужчина различил силуэты детей, замерших в разных позах. Одна из этих скульптур – его Сашенька?

– Здесь сотня детей, и у тебя ровно две минуты, чтобы найти дочь, – произнес многоголосый Посредник.

– Но здесь же ни черта не видно!

– Время пошло, – пришел невозмутимый ответ.

– Но мы так не договаривались! – взорвался Стас.

В ответ ему пришла тишина.

Чертыхаясь, отец бросился к границе света.

Нет, бесперспективно – лиц не разглядеть, да и ростом скульптуры одинаковы. На ощупь разве что искать Сашу, но тут никаких двух минут не хватит.

В отчаянии мужчина бросился к кресту, светившемуся у края бездны. Попытка ухватиться за него ничего не дала – лишь пальцы волдырями покрылись. Набросить майку также не вышло: коснувшись креста, ткань вспыхнула, словно пропитанная смолой, и осыпалась пеплом.

– Твою мать, – прокричал Стас. – Вы меня обманули!

– Мы дали тебе две минуты, чтобы ты нашел свою дочь – все условия сделки соблюдены! – ответил хор из тысяч голосов Посредника. – У тебя осталось пятьдесят секунд.

Стас не мог разглядеть очертаний туши Посредника – тот теперь сливался с ночью, лишь бесчисленные глаза отливали белым в абсолютной тьме – как отраженное в кривом зеркале звездное небо.

Проклиная сделку, Посредника, изначальных, свою недальновидность – в карманах брюк не нашлось даже спичек – Стас схватился голой рукой за крест и, высоко, точно факел, подняв его над головой, устремился в гущу детских скульптур.

Сказать, что боль терзала его – ничего не сказать. Он словно сунул руку в плавильную печь.

Из глаз Стаса лились слезы, челюсти крепко сжимались. Он душил крик на выходе, так как понимал, что, начав кричать, может отвлечься и пропустить главное – Сашу.

Очень скоро Стас перестал владеть пальцами, сжимавшими крест: мышцы обуглились, связки на костяшках полопались. Если бы раскаленный металл не въелся глубоко в пузырящуюся плоть и кости, мужчина давно бы выронил его из покалеченной руки.