Избранные статьи в двух томах. Том II. Современная психопатология - стр. 3

Вспомним историю фашизма и небольшой фрагмент из фильма «Кабаре» с юношами из гитлерюгенда с непорочными лицами и ангельскими голосами, страстно, почти как в реквиеме Моцарта, исполняющими: «Германия – превыше всего». Если из фашизма изъять его – вне сомнения выдающуюся – эстетику, то останутся только газовые камеры и миллионы трупов. Какая уж там эстетика! Но эстетика, безусловно, была, и к ней были причастны отнюдь не последние умы Германии. Это напоминание всем нам об ответственности интеллектуалов (применительно к проблеме зла) перед культурой, обществом и историей.

Казалось бы, все это в далеком прошлом. Но давайте посмотрим, как на протяжении XX века осуществлялась эстетизация преступного мира. В частности, например, криминальным фольклором, который в России (с момента снятия всех моральных ограничений) самозабвенно тиражируется всем артистическим бомондом, по неясным причинам претендующим на роль культурной элиты. Хотя это пример «самой низкой пробы». Давайте вспомним такой шедевр мирового киноискусства, как «Крестный отец». Один из выводов, который мне хотелось бы сделать по первой части этих тезисов, состоит в следующем: именно эстетизация зла делает его опасным.

Мы все переживаем непростой период, главной составляющей которого, по моим представлениям, является не экономический, а мировоззренческий кризис. Деньги – это, в конечном счете, такая же отвлеченная категория, как совесть или мораль. В природе не существует никаких денег, они присутствуют только в нашем сознании, в наших представлениях и в наших договорных отношениях. Более того, позволю себе предположить, что существуют особые отношения между такими отвлеченными категориями, как деньги и мораль: чем ниже уровень государственной и общественной морали, тем больше власть денег. Не хочу сказать, что все мировое зло сосредоточено в деньгах. И тем не менее.

Христианство, наряду с чередой божественных чудес, не в последнюю очередь начинается с попыток Христа удаления денег из храма, а если мыслить более широко – с попыток отделить сакральное от мирского. Хотя это общеизвестно, хотелось бы обратить внимание, что затем этот протест завершается предательством, цена которого всего-то 30 серебряников. И в этом, независимо от того, считать ли Библию божественным откровением или плодом человеческой мудрости, есть особое предупреждение: сакральное весьма уязвимо, а сила денег явно недооценивается. Хотя они, безусловно, не всесильны.

Фидий. «Битва лапифов с кентаврами», 447–432 гг. до н. э.

Тем не менее уничтожение присутствующего в деньгах злого начала многократно обыгрывалось в философских изысканиях и социальных утопиях. Мы, постсоветские, хорошо помним наши иллюзии и несбыточные мечты о «светлом будущем», где всем будет обеспечен беспредельный доступ ко всем благам – по потребностям, включая «обобществление жен», и вообще не будет денег. В этой социальной утопии, впрочем, как и в нынешнее время, совершенно не учитывалось, что у всех людей, наряду с высокими, имеются низменно-паразитические потребности, которые требуют своей реализации. К сожалению, в вопросе о запретах и ограничениях на всех уровнях, включая государственный, преобладают ложно понятые гуманистические и все более либеральные подходы. Именно безграничная и бездумная либерализация государственной и общественной морали привела к всемирному росту таких явлений, как коррупция, взяточничество, алкоголизм, наркомания, преступность, проституция и порнография, которые постепенно стали обыденными факторами повседневной жизни.