Избранные статьи - стр. 17

Обвинения Бенда оказались многократно подтверждены и усилены страшными событиями 1930–1940-х годов – об участии европейских интеллектуалов в тоталитарных движениях и режимах уже написаны тысячи книг (из недавно вышедших по-русски можно назвать «Забытый фашизм. Ионеско, Элиаде, Чоран» Александры Ленель-Лавастин или «Закат немецких мандаринов» Фрица Рингера). Но именно из-за того, что эти движения обернулись таким чудовищным злом, задним числом тезис Бенда подменился и упростился – вместо вопроса «Зачем вы отреклись от своих ценностей ради чужих (пусть и законных на своем месте)?» ставится вопрос «Как вы могли пойти на службу злу?». А это совсем другой вопрос, обращенный не специально к интеллектуалам, а ко всем людям.

Поэтому сейчас у Бенда интересно читать не инвективы против тех, кто предал идеалы, а рассуждения о самих этих идеалах, об их отличии от идеалов «мирян». Истинный интеллектуал – плохой патриот. «Я готов признать, что именно слепой патриотизм делает нации сильными. Патриотизм Фенелона или Ренана не тот, что укрепляет империи. Остается решить, призваны ли интеллектуалы укреплять империи». Интеллектуал любит людей лишь абстрактно. Гуманизм – «это чистая страсть ума, не предполагающая никакой земной любви; нетрудно помыслить существо, углубляющееся в понятие „человеческое“ и не имеющее ни малейшего желания лицезреть человека; такую форму принимает любовь к человечеству у великих аристократов духа – у Эразма, Мальбранша, Спинозы, Гете, людей, вероятно мало расположенных бросаться в объятия ближнего»; а любовь к конкретным людям – это «сердечная склонность и как таковая свойство плебейских душ; оно ясно обозначается у моралистов в ту эпоху, когда высокий интеллектуализм сменяется у них сентиментальной экзальтацией, то есть в XVIII веке, особенно у Дидро, и достигает апогея в XIX веке в творчестве Мишле, Прюдона, Роллана». Мужество – высшая добродетель для поэтов и полководцев, а «люди духовные, от Сократа до Ренана, считают мужество добродетелью, но лишь второго плана».

Все это звучит непривычно, потому что все интеллектуалы давно говорят и думают на языке земного реализма. Предательство интеллектуалов не в смысле служения злу, а в смысле служения обществу давно стало банальным фактом. Современный интеллектуал, в отличие от героев Бенда, не говорит: «Я плохой патриот, плохой защитник любого общего дела», а говорит: «Я самый умный и проницательный патриот, самый умный защитник общего дела и т. д.». Если его не любят, то лишь за то, что он видит и понимает больше, за то, что говорит неприятную правду беспечным, как дети, обычным людям.