Избранные дни - стр. 22
Этого было недостаточно. Следовало бы добавить, что между ним и Саймоном были Мэттью, умерший в семь лет, и Брендан, умерший еще в материнской утробе. Теперь, когда не стало Саймона, каким‐то чудом остался только он, Лукас, подменыш с личиком домового, слабым сердцем и по‐разному посаженными глазами. Он первым должен был умереть, но каким‐то образом пережил их всех. Это внушало ему гордость. С какой радостью он объявил бы об этом Олме с Сарой.
– Ух ты, как все просто, – сказала Олма.
– Олма, хватит, – сказала Кэтрин. – Ты обязательно должен чего‐нибудь с нами съесть. Перекусить немножко.
Лукас заметил, что Сара накрыла кастрюлю крышкой, и тихо сказал Кэтрин:
– Можно мне с тобой поговорить?
– Разумеется.
Он молчал в мучительном смущении.
Кэтрин сказала:
– Может, выйдем в прихожую?
Больше им некуда было деться – вся квартира состояла из гостиной и двух спален.
– Да, спасибо.
Шагнув вслед за Кэтрин, он пожелал доброй ночи Олме с Сарой.
– Ну вот, даже гоблины выбирают Кэтрин, – сказала Олма.
Сара ответила ей от плиты:
– Думай, что мелешь, а не то в один прекрасный день какой‐нибудь гоблин заткнет тебе рот.
Прихожая, куда вышли Лукас с Кэтрин, напоминала его собственную. У той стены, что ближе к лестничной клетке, неясно светилась лампа. Возле нее виднелись в сумраке кипа старой бумаги, пустые бутылки и какой‐то мешок – интересно, что в нем лежало? Хлама в дальнем углу прихожей было не разглядеть в темноте. На полпути к темному углу что‐то лежало на старой жестянке из‐под растительного масла. Неужели это что‐то – с зубами? Да. Это был добела вываренный козлиный череп.
Кэтрин сказала:
– Рада снова тебя видеть.
Разговаривай как Лукас, умолял он себя. Не разговаривай как книга.
Он сказал:
– Мне тоже приятно тебя видеть. Я просто хотел, чтобы ты знала, что со мной все в порядке.
– Рада слышать.
– У тебя тоже все хорошо?
– Да, мой милый, все в порядке.
– Ты не забываешь об осторожности?
– Разумеется нет, Лукас.
– Кто‐нибудь был с тобой, когда ты в темноте шла домой?
– На Бауэри меня провожала подруга, Кейт. Ей-богу, не беспокойся обо мне. У тебя и так забот хватает.
Лукас сказал:
– Моему голосу доступно и то, куда не досягнуть моим глазам.
– Подожди минутку, – сказала она. – У меня для тебя кое‐что есть.
Она исчезла за дверью. Лукас коснулся медальона у себя на груди. У него все смешалось в голове. Что такое у нее для него есть? Чем бы это ни оказалось, он этого хотел. Очень хотел. Дожидаясь Кэтрин, он смотрел на козлиный череп. Он вошел в него, стал костью, скалившейся в темноте.
Кэтрин вернулась с тарелкой, накрытой салфеткой. Она сказала: