Избранное. Том 2 - стр. 49
– А я сегодня хотел доделать свою клюшку, – спохватился Шурка.
– Новый чекмарь? – спросил Андрей.
Ему больше нравилось такое название клюшки.
– Конечно, вчера с дедом были на Подстепном, там знаешь, где большая поляна чилиги, их полно, я и вырезал две чекмары.
– Вязовые вырезал? – деловито переспросил Андрей.
– Нет, из некленника.
– Покажи, а?
Шурка пошел в сени и вынес полутораметровой длины палку, прихотливо изогнутую снизу. Эта изогнутая палка и была всегда предметом зависти всякого игрока, ибо она служила для того, чтобы гонять по траве или по льду шашку – кусок крепкого дерева или другого материала, часто консервную банку.
У Андрея загорелись глаза:
– Эх ты, а я еще не успел себе вырезать. Давай завтра сходим вместе, давай?
– На, это тебе, – Шурка протянул клюшку Андрею.
– Ты что, Шурк, – выдохнул тот, – да у меня такой сроду не было, вообще такой удобной чекмары я ни разу не видел ни у кого.
Он ошалело крутил в руках подарок.
– Ты же себе это сделал?
Шурка молча пошел вновь в сени и вернулся с палкой, похожей на ту, что он отдал приятелю.
– Это будет моя.
Андрей был сражен.
– Эх ты, – сказал он. И эта емкая фраза вобрала в себя все: и восхищение, и благодарность, и многое-многое другое, что Андрей, очевидно, чувствовал, но не имел понятия, как это все называется. И зачем ему это знать?
Вот есть друг, есть теплый весенний воздух, пахнущий талой водой, подогретой ласковым солнцем, землей, кое-где уже пробитой зеленью и есть еще после школы целая половина дня.
На Андрея напала жажда деятельности.
– Давай все для чекмары сделаем, а завтра сыграем.
– Давай, – согласился Шурка, – и начнем с шашек.
Шурка сбегал на зады, принес крепкий, толщиной в руку, обрубок татарского клена, и они поперечной пилой отпилили три шашки. Андрей тут же во дворе попробовал шашку и клюшку в деле, погоняв по земле, а затем с силой запустив шашкой в деревянные ворота. После этого он остался очень довольным. Яркий, с вельможной походкой соседский петух после удара Андрея панически, растеряв всю свою величавость, совсем по-дворовому, перескочил через плетень и был таков.
– Правильно, нечего на чужом дворе делать, совсем задолбил нашего, – подытожил Шурка.
Вооружившись лопатой, они пошли на Лаптаеву поляну. Поляна была уже почти сухая и прогретая. Только у плетней, у кучи березовых бревен лежал ноздреватый снег, покрытый сверху толстым слоем грязи.
Они быстро отыскали ровное местечко, и Андрей начал копать центровую лунку – котел величиной не более обычного ведра. Затем надо было ровно по кругу расположить пять-шесть лунок.