Избранное. Том 1 - стр. 17
Мои планы рушились, ибо мне надо было вечером быть в Москве, – в кармане лежал билет на поезд до Самары. Очевидно, как-то угадав мое отчаянное состояние, один из студентов приблизился ко мне и вполголоса проговорил, озорно сверкнув глазами.
– Мы его изловим, я знаю, где он – идите за мной.
Так мы и поступили.
Протоиерей Николай Резухин – помощник ректора Московской Духовной Академии и семинарии по представительской работе, заведующий ЦАК, депутат местного городского совета – оказался очень занятым человеком. Невысокого роста, в обычной светской одежде, с рыжеватой бородкой, быстрый в движениях, он был похож на доцента с институтской кафедры.
Не останавливаясь, на ходу выслушав мои сбивчивые извинения и просьбы, он, глядя на меня цепкими и колючими глазами, назидательно сказал, что времени у него нет для того, чтобы сегодня поговорить со мной. Казалось, все рушится.
И тут мне внезапно пришел на ум еще один довод, который я тут же и использовал:
– Вы понимаете, Журавлев мой земляк, мы с ним из одного села, я неделю назад был в его доме – ходил по его комнате. Понимаете мои чувства?
Мой собеседник все понял.
– Ну, если так, посидите вон там где-нибудь в скверике, часа через два-три я, может быть, Вас найду.
И ушел.
Что мне оставалось делать?
Боясь потерять возможность встречи с протоиереем, я решил неотлучно два-три часа просидеть на скамейке под липами у Троицкого собора.
…Я сидел в тени старинных цветущих лип и пытался разобраться в своих чувствах.
Кругом была изумрудная свежая зелень, аромат сирени в воздухе, группы туристов, слушатели Академии. Звучала русская и нерусская речь. Звонили колокола.
И мне на какой-то миг показалось, что моя мечта – найти и посмотреть икону Журавлева – несбыточна, что грандиозность соборов, монументальность всего и официоз отделили художника и его иконы от меня и моих сельчан, что здесь не до него и не до меня. Настолько микроскопичен человек перед этой беспредельной вечностью, осевшей на куполах соборов.
Оказалось, что я ошибся. Меня тихо позвал совсем молодой человек, сказавшись, что он от отца Николая. Мой новый знакомый оказался студентом Московской Духовной Академии. Назвался он – брат Тимофей, и мы направились в ЦАК.
Пока кто-то ходил за ключами, из рассказа моего гида я узнал, что Церковно-археологический кабинет расположен в Царских Чертогах, одном из интереснейших сооружений восьмидесятых годов XVII века в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, что Чертоги – целая веха в истории Московской архитектуры. До того обычно дворцы являли собой сложные по планировке постройки, живописные и причудливые. Чертоги же отличаются строгим единым объемом, они-то и определили в последующем развитие Московской архитектуры в сторону «регулярности». ЦАК расположен на втором парадном этаже, создан по благословению Святейшего Патриарха Алексия в 1950 году при кафедре Церковной археологии. Экспозиция кабинета размещена в исторической последовательности.