Избранное (сборник) - стр. 27

– Петька… Петр Васильевич Кузин, – ответил тот, заглядывая в планшет милиционеру. – Отца нету, мать на станции работает.

– Постой, Петр Васильевич, не спеши. Отец-то где?

– Ушел, когда я еще маленький был.

– Понятно. Вишь, сам же себя большим считаешь, а ведешь кое-как. Братья, сестры есть?

– Брат Колька.

– Младший?

– Старший.

– Что же он тебя уму-разуму не научит?

– А когда?.. Он в депо учеником, домой редко приходит.

– Про Ленькину семью вы знаете?

– Чего знать-то?.. Он да мать.

– Отец где?

Они заговорили враз, перебивая друг друга:

– У него отец в Гражданскую погиб… На Гражданской войне убили… под этой… как ее?.. – И оба замолчали, не в силах вспомнить, где убили Ленькиного отца.

Не знаю, правда ли это или так подучил дружков говорить многоопытный Ленька, но милиционер поверил им, а может, сделал вид, что верит. Он учинил весь этот как будто строгий, придирчивый допрос, чтобы выгородить ребят, склонить потерпевших к милосердию.

– Безотцовщина! – вздохнул милиционер. – Экая беда, право! Придется матерей штрафовать.

Альбинос снова заныл, а чернявый уронил свою нагуталиненную голову.

– Зачем это? – сказала хозяйка, вновь нехотя вплывая в действительность. – Конечно, нехорошо так варварски уничтожать цветы. Лучше придите, попросите, мы никогда не откажем. Но штрафовать – это, право, лишнее!

Ребята поняли, что помилованы.

– Мы больше не будем! – вскричали они так бодро, что всем стало ясно: будут, за милую душу!..

– Не хочется их отпускать, – стал ломаться милиционер. – Хотя они что – мелюзга. Ленька – главная язва… – И кровожадно наказал помилованным: – Вы предупредите товарища: попадется – пощады не будет!..

Мог ли я думать, что через несколько дней сам приму участие в набеге на соседский сад под водительством неукротимого Леньки?..

Познакомился я с Ленькой случайно – на Уче. Я плыл на хозяйской плоскодонке, неловко орудуя единственным да к тому же обломанным кормовым веслом, когда из воды раздался голос:

– А ну, давай к Акуловской!..

Я успел испугаться, прежде чем обнаружил маленькую, в цыпках, руку, уцепившуюся за корму. Страх сразу прошел, и я разозлился:

– Отчаливай!.. Мне в другую…

– Я что сказал?! К Акуловской, зараза!.. Хуже будет! – в бешенстве закричал невидимый пловец.

Корма чуть опустилась, и над ее краем показалось искаженное яростью, бледное, крапчатое, облепленное мокрыми, со ржавчинкой волосами лицо моего сверстника. Что-то бессознательно тронулось во мне навстречу злобному мальчишке. И еще до того, как я догадался, что это Ленька, мне захотелось подчиняться ему и помогать.