Избранник смерти - стр. 21
– Время покажет, что да как, – почти спокойно произнёс я, отчаянно сдерживая рвущуюся изо всех отверстий радость. Пятнадцатая ступень – это ведь тоже офигеть как круто!
– Мудрые слова, – покивал старик, вытирая ладонью выступивший на лбу пот. – Прими и мою мудростью. Крепко храни тайну своего дара, пока не поймёшь, что её раскрытие станет более ценным, чем сокрытие. А уж за меня не переживай. Клянусь честью, что от меня никто ничего не узнает. Будь покоен, я умею держать язык за зубами. А ежели чего, то буду говорить, что у тебя начальная ступень третья.
Хм, сдержит ли он данное слово? Скорее да, чем нет. В любом случае мне придётся положиться на него, поскольку иных союзников в этом мире у меня пока нет. Зато есть сила. От осознания этого меня снова пронзила даже не игла, а целое копьё ликования. Аж волоски на руках встали дыбом, а сердце принялось отплясывать чечётку.
Однако я усмирил свои чувства и полюбопытствовал:
– Сударь, как вы считаете, откуда у меня такая ступень?
– Не знаю, даже предположить не могу. Наверное, это какой-то выверт. Бывает же, что рождается телёнок с тремя головами или курица без глаз, а у тебя вон оно как вышло. Но ты шибко не зазнавайся, да нос не задирай. Развивай свой дар. Развивай его несмотря ни на что. В жизни ведь бывают разные потрясения, но тренировки бросать нельзя даже если завтра на виселицу, – почему-то глухо закончил Илья Макарович и как-то разом постарел лет на десять. Видать, он вспомнил о скором появлении Петровых. Морщины старика стали резче, а глаза, как по волшебству, запали глубже в череп. – Ступай, Андрей, а я ещё посижу и поразмыслю, что несёт нам грядущая седмица.
– Вы не расстраивайтесь раньше времени, сударь. Всё образуется, – подбодрил я старика и хотел ещё что-нибудь добавить, но передумал.
Сейчас все слова прозвучат неискренне, поскольку на мои уста рвалась улыбка до ушей, а Илья Макарович уже мрачно размышляет над тем, чем обернётся для его семьи возвращение Петровых. На фоне такой проблемы, даже моя аномально высокая ступень выглядела бледновато. Поэтому я просто пожелал старику доброй ночи, вышел из гостиной и, приплясывая от радости, двинулся по тёмному особняку, напоминающему помесь охотничьего домика и лесного монастыря. В углах притаились чучела животных, а подле стен выстроилась массивная дубовая мебель. Воздух же пах старым лаком, пылью, древесиной и хвоей.
А когда я с широкой улыбкой стал подниматься по скрипучей лестнице, то на меня с картин уставились почившие члены семьи Астафьевых. Наверняка они никогда не видели такое чудо природы, как я. Ведь даже магический дар в этом теле появился хрен пойми откуда. У Гаврилы его сроду не было. Магия неожиданно проснулась, когда я бултыхался в речке. И, как оказалось, проснулась она в виде мощнейшего дара.