Избранница Тьмы. Книга 1 - стр. 7
Он закаменел, когда взгляд его углубился между её ног. Во рту всё пересохло от вида её розовых складочек, таких сокровенных, манящих, словно бутон лотоса, который ещё не раскрылся. Маар облизал пересохшие обветренные губы. Небесные вседержители, зачем он это всё делает? Он спиной чувствовал дверь, но не мог заставить себя выйти, зная, что в любой момент сюда может завалиться кто угодно, он слышал за бревенчатыми стенами голоса воинов, чувствовал, как на горизонте забрезжили первые лучи. Ему нужно было поторопиться, но он стоял и поедал взглядом эту маленькую асса́ру, ощущая, как его член жаждет немедленно оказаться в этом узком, тугом и влажном лоне, растягивать его, врываться. Он хочет её до рези и багровых всполохов в глазах. С этим нужно что-то делать, иначе его просто разорвёт на куски от острого вожделения. Маар оказался очень неосторожен, не ожидал встретить в этом захолустье асса́ру, не был готов впервые в жизни.
Страж расстегнул ремни своей брони, скинул с себя, бросив на пол, обхватил её колени крепче, рывком придвинул ближе, прижимаясь пахом к её лону, содрогаясь, едва не испепеляя ткань штанов. Он обхватил её затылок, нависая, вдавился бёдрами между её ног жадно, исступлённо и кончил прямо в ткань штанов, настолько остро, ослепительно больно. Содрогаясь крупной дрожью, вдыхая запах её виска, завитков волос, мучительно застонав, он бессильно потёрся о спящую асса́ру, проклиная себя за это, дыша судорожно, надрывно. Отстранился, когда взгляд прояснился, а дрожь перестала бить его тело. Отсветы огня играли переливами на красивом лице девушки, густые тени от ресниц падали на её скулы, и мягкие губы были так близко сейчас. Маар крепко выругался, понимаемая, что этого было слишком мало, он хочет её ещё, он хочет проникнуть в лоно, заполнить её изнутри, кусать её соски и вдалбливать её в этот стол безостановочно и безумно.
Маар отстранился, решая поскорее избавить её от яда и уйти. Он накрыл её живот ладонью, вливая свой огонь в её тело. Истана застонала во сне, но чары были крепки, она не смогла проснуться. Когда Страж закончил, он подхватил плащ и накрыл её, сам отошёл к очагу, кинул ещё дров. Найдя глазами в хижине бадью с ключевой водой, он немедленно напился жадно, делая большие глотки, а потом распустил тесьму штанов и смыл следы уже подсохшего семени со своего члена, отёрся полотенцем. Женщин в его жизни достаточно, чтобы утолить его голод, он имел их, когда хотел и как хотел, ему даже не нужно было прилагать к тому усилий, они сами прыгали к нему в постель. Он трахал и тех девственниц, что так желали, чтобы он был первым. Но ни одна не вызывала в нём столь бурного отклика. До помутнения. И это плохо.