Избранница Серых холмов - стр. 20

Лицо Бранна посерело, и на нём враз отпечатались морщины, которых не было заметно ещё минуту назад. Вероятно, он представлял, как станет оправдываться перед Жиннивер за проваленное задание.

– Пусть ваш путь будет лёгким, – мрачно произнёс он, не глядя ни на кого, и неглубоко поклонился.

Фейри ответили тем же и затянувшееся прощание было окончено к облегчению двух сторон. Повозка, приведённая в движение Кхирой, дёрнувшей рычаг, легко тронулась в путь, будто живая. И каярды, громко заржав, поспешили следом, ступая так грациозно, будто на их спинах не сидели взрослые мужчины.

Я всё оглядывалась назад, приказывая себе запомнить аромат листвы, тронутой осенью, шум крон, в котором  слышала тихие стоны и всхлипывания молодых ясеней и басистые нотки их старших товарищей, и всё то, что я привыкла не замечать.

Теперь же ранее обыденное, не имеющее цены, представлялось настолько важным, что я, не задумываясь, отдала бы что угодно, чтобы остаются здесь навсегда.

Мелиады привязаны к родной роще, но иногда покидают её в поисках нового дома.

Однако на то всегда есть внутренние причины: ссыхания деревьев в связи с мором от древесных жучков или отсутствием рождения новых ясеней, а сейчас я уезжала, потому что так надо фейри, нашим дальним родственникам, но, по сути, чужому народу, с которым мелиады привыкли жить по соседству.

И всё же уныние – гейс, табу. Со слезами на глазах, но я благодарила Духов за то, что родилась здесь и прожила под сенью ясеней почти сотню лет. Видела смену времён года, слышала нашёптывания неподвижных наставников, шумящих кроной высоко в небе, где сливаются воздушные потоки.

А потом, незаметно для себя заснула на плече Кхиры. А когда очнулась от глубокого сна, уже начинало темнеть, и роща осталась на горизонте тонкой тёмной полоской.

Вокруг была чужая степь и менгиры – высокие камни, означающие пути сидов. Я только сейчас с тоской ощутила, что это больше не сон и не будущее, моё путешествие в новую жизнь началось.

Степь казалась бесконечной, открытой и враждебной. Я так привыкла к родной роще, что находиться на открытом пространстве было невыносимо, словно стоять обнажённой на ледяном ветру.

Уна всё так же спала, время от времени открывая мутные глаза и во сне бормоча какие-то несуразности, служанки тоже помалкивали, вздыхая и смотря на высокую траву, со всех сторон окружающую дорогу, по которой ехала наша повозка.

Ищейки держались чуть поодаль и негромко переговаривались, но слов не было слышно.

Наконец, заметив, что я оглядываюсь, Арлен подъехал чуть ближе.