Избранница Белого Волка - стр. 19
– Что ты наделал? – слышу я встревоженный голос матери. – Что ты наделал, болван!
– Что с ней, Мелисса? – я слышу, что отец не на шутку встревожен. – Это то, о чём я думаю?
– Да, идиот! Ты со своей ненавистью разбудил то, что мы с таким трудом сдерживали целых восемнадцать лет.
8. Глава 8. Смятенье чувств
– Что тут происходит? – звенящую тишину в ушах прорезает гневный голос Рагнара. Его вопрос сочится угрозой любому, кто будет медлить с ответом, испытывая его терпение.
Я вздрагиваю и открываю глаза. Сквозь тающую пелену тьмы в глазах различаю фигуры родителей, с опаской застывших перед Рагнаром.
Их растерянные лица свидетельствуют о том, что их разговор не плод моего воображения. Выходит, я – причина переполоха, но уже не по своей воле.
Ловлю ускользающий от меня виноватый взгляд отца. Мне не кажется? Действительно виноватый? Приглядываюсь. Нет, не кажется, так и есть. Смутно припоминаю, что мама в чём-то обвиняла отца.
Сама же она, наоборот, быстро справляется с растерянностью и взгляд Рагнара выдерживает открыто. Когда оборотень вновь поворачивается к отцу, она подмигивает мне. А Рагнар и отец вот-вот сцепятся. И дай Богиня-Матерь, лишь в словесном поединке.
Как же за последние дни я устала от всех этих выяснений отношений, мужского гонора и тайн. А главное, что в их результате, крайней всегда оказываюсь я.
– Я жду ответа, – настаивает Рагнар, и от его тона по комнате словно снежная позёмка посреди лета бежит, настолько голос оборотня холоден.
Перевожу взгляд на жениха. Какой же он высокий! Военная выправка лишь подчёркивает разворот широких плеч и царственную осанку. Слабость отступает, и даже будто вернувшееся зрение становится острее. Я и раньше отмечала, что оборотень по-мужски красив, но почему-то именно сейчас его облик приковывает моё внимание. Я чувствую в нём защитника. Своего защитника. И очень яростного.
– Я так рада, что вы пришли, господин, – вызываю огонь на себя, но жених не реагирует, и, привлекая его внимание, я добавляю тихое: – Рагнар.
Оборотень поворачивается на звук своего имени, и улыбка, расцветшая в первое мгновенье, медленно сползает с его лица. Взгляд Рагнара прикован к узорам на моём лице.
– Что это? – тоном, от которого в жилах стынет кровь, спрашивает он. Богиня-матерь, ещё хуже сделала, а хотела отвлечь от отца, и как теперь выкручиваться?
– Я… Я споткнулась на пороге комнаты и налетела на дверь, только и всего, – впервые в жизни намеренно лгу. Ложь во спасение, в первую очередь самого Рагнара.
– Не лги мне, Велена. Никогда не лги. У лжи есть свой запах, и я его чувствую. То, что я вижу, выглядит как след от удара, – цедит он и переводит тяжёлый взгляд на отца. – Кто посмел?