Избавитель - стр. 20
– Я ему сейчас!.. – рванулся к Светлову омоновец, которого он уронил самым первым.
Ростислав не двинулся с места, обманчиво расслабленный с виду и угрюмо спокойный.
– Отставить, Лукьяненко! – буркнул командир ОМОНа, посмотрел на ингушей, на их зареванных женщин, на Светлова. – Ты ручаешься, что они не воровали? У меня санкция прокурора.
Ростислав помолчал, решая, стоит ли рисковать, давать слово, за которое придется потом отвечать. Вспомнил ликвидацию Сатаны-Басхадова и других чеченских, ингушских, дагестанских и арабских бандитов, хотел было отказаться, но встретил тоскливо-обреченный взгляд Хосроева и неожиданно для себя самого проговорил:
– Ручаюсь. Им нет смысла воровать, на них же первых и укажут.
– Вот и указали. Смотри, капитан, с тебя спрошу, если что выяснится.
Капитан Корецкий махнул омоновцам:
– Отпустите их. Поехали.
Парни в камуфляже отпустили мужчин, полезли в «уазик», с угрозой поглядывая на Светлова. Машины уехали. Женщины с плачем кинулись к мужу и сыну, запричитали. Нурид Хосроев освободился от их объятий, фыкнул, чтобы замолчали, подошел к Ростиславу.
– Спасибо, брат! Век не забуду. Зайди, угощу вином.
– Как-нибудь в другой раз, – пообещал Светлов, поворачиваясь к нему спиной, и вдруг поймал чей-то внимательный взгляд. Повернул голову. На него поверх штакетника смотрел с территории соседской усадьбы воспитатель Будимира, японец «дядя Толя». Кивнул. Светлов кивнул в ответ и зашел в дом.
На душе скребли кошки, хорошее настроение улетучилось. Из головы не шла мысль, что он что-то забыл или упустил из виду. Походив по светлице, Ростислав умылся, смывая водой отрицательную энергетику, подсел к столу и занялся работой. На носу была выставка художественных ремесел в Калуге, и он торопился закончить большое панно с лунным пейзажем.
Кто-то робко постучался в дверь.
– Войдите, – крикнул Светлов.
В светлицу проскользнул светлоголовый соседский мальчишка Будимир, остановился у порога. Глаза его светились изнутри как у кошки, и Ростислав поежился, встретив исполненный странной силы и теплоты взгляд парнишки.
– Можно, дядя Слава?
– Проходи, не стесняйся. Я думал, ты еще спишь, лето ведь, каникулы.
– Не-е, я рано встаю. Мама говорит: кто рано встает, тому бог подает. Можно, я с вами посижу?
– Дома не обижают? Какой-то ты сегодня печальный.
Будимир несмело улыбнулся, качнул головой.
– Меня никто не обижает.
Светлов вспомнил странно задумчивый взгляд японца, наблюдавшего за ним во время утреннего инцидента с омоновцами.
– А этот твой дядя Толя? Хорошо к тебе относится?
– Очень, – убежденно сказал Будимир. – Как папа.