Избач - стр. 29
Мотая головой, Дарья расплакалась, опустившись на широкую лавку. Федор подошел, начал гладить ее по голове.
– Отречься от родного отца? Как можно? Родная кровь ведь! Ты чо! Он тебя на свет породил, вырастил, а ты – отречься?! Ишь, удумала!
Потом Федор долго расхаживал по темной горнице, присаживался на лавку рядом с Дарьей, снова ходил. Когда-то его точно так же – раненого – утащили друзья с огорода, выходили, не дали умереть. А Петр Лубнин – настоящий мужик, пахарь, хлебороб. Надо помочь, иначе погибнет, Байгулов ни перед чем не остановится. Федор знал: если не поможет Петру – потом себе никогда не простит.
К тому же внутри ворочался червячок сомнения: правильно ли он поступил, пристрелив недавно тех двоих, спасая Байгулова. Не согрешил ли тем самым?!
Он нащупал в кармане наган, вышел в сени, снял с гвоздя моток веревки, с полки взял рыбацкий нож. Ориентировался в темноте свободно, это был его дом, его сени.
Заглянув в горницу, коротко бросил:
– Пошли, Дарья. Где его держат?
Глава 4
Емельяновна знала: если партийного секретаря с утра в правлении не поймать, потом – гиблое дело. Спешила вовсю, думала – не успеет. В это утро ей повезло: Гимаев был в кабинете один, ставил какие-то крестики в журнал, что-то вычеркивал, изредка слюнявя огрызок карандаша.
По причине молодости очками не пользовался, хотя немного щурился, отчего Емельяновна заключила, что зрение его подводит. Увидев старуху в проеме дверей, Илюха сделал предупредительный знак, мол, входить не надо. Через пару минут вышел в коридор и, взяв Емельяновну под локоток, повел во двор правления.
– Говори, дорогуша, внимательно тебя слушаю. Зачем пришла?
– Вчерась утром Манефу видала у себя в сарайке. И Федька Чепцов там же, истинный крест. Вдвоем, стало быть, они… Ровно муж с женой…
– Федька? Чепцов? – Илюха хлопнул себя по коленкам. – Ничего не боится, шельмец! Ну, ну, продолжай…
– Позапрошлой ночью они ко мне с каким-то сундуком залезли, потом сховали где-то, сундука-то нетути… Мужик по походке, повадкам – Федька Чепцов, точнёхонько.
– Сундук, говоришь? Интересно… – выйдя вместе с женщиной во двор и осмотревшись, партийный секретарь продолжил – А что ж ночью-то ты не спишь? Так у окна и кукуешь? Ночью спать надобно.
– Все одно сна нету, старческое это, видать. Интересно мне, какой-такой сундук-от. Тяжеленный, кой-как перли. У меня в хате под окном такой же стоит.
Гимаев почесал затылок, прошелся до угла дома, зачем-то похлопал по бревнам. Потом вернулся, спросил вполголоса:
– Если мы с понятыми нагрянем с обыском, ты сделаешь вид, что ничего не знаешь про квартирантов своих. Как будто в сарай не заглядывала уже несколько дней. Поняла? Сундук, говоришь, в сарае?