Из жизни двух городов. Париж и Лондон - стр. 45
«Он совал свой нос в каждый пакет жареных каштанов, что проносили в дом. Напрасно я умолял его: Cordon, s’il vous plaît! – стараясь говорить жалобным голосом, как будто подманивал птицу, – без досмотра на улицу он меня не выпустил. А когда я вернулся домой вечером и потянул шнурок звонка, в маленьком окошке рядом с дверью снова появилось сморщенное коричневое лицо, увенчанное ночным колпаком, цветом и формой напоминающее печеное яблоко. Я был вторично подвержен строжайшему досмотру, и только после этого дверь отворилась».
Как мы уже выяснили, в «типовых домах» консьержа не было, а хозяйственной частью заведовал комендант, живший в том же доме, в чье ведение не входило следить, кто, когда и в какой компании вошел в дом или вышел из него.
Ну и последним аргументом против «парижской модели» была «утечка звука». Хотя звуки «утекали» и в английских жилищах, средний англичанин был готов терпеть игру на фортепиано или перебранку соседей только справа и слева, но никак не сверху или снизу. У Золя в «Накипи» парадная лестница погружена в полную тишину, и тихое шипение газового обогревателя лишь подчеркивает ее, а приглушенные звуки фортепиано делают атмосферу дома удушающе респектабельной. В то же время стены внутреннего дворика, выложенные белым глазурованным кирпичом, отражают звук и усиливают язвительные выкрики и грубую ругань слуг. Как мы уже говорили, лондонцы предпочитали есть холодную пищу, только бы не слышать доносящиеся из кухни звуки, и не чувствовать запах пищи, поэтому устройство парижских квартир, где кухня располагалась непосредственно рядом со столовой, шокировало их.
Когда комендант Дома королевы Анны спросил Илса, что можно сделать, чтобы уменьшить звукопроницаемость в доме, архитектор уклонился от прямого ответа. Представив, видимо, обитателей «образцовых домов» с их выводками визжащих и плачущих детей, он заявил, что жизнь в квартирах для детей противопоказана, поскольку ему самому было бы «крайне неприятно» встретить ребенка на лестнице. Другие архитекторы призывали использовать звукоизоляцию в строительстве внутренних перегородок и делать стены более массивными. Жильцы Альберт Холла, в частности, постоянно жаловались на тонкие стены, которые пропускали даже самые тихие голоса. А вот приглушенные аккорды фортепиано в романе «Накипи», наоборот, говорили о высокой нравственности обитателей квартиры. Как сказал корреспондент журнала «Строитель»: «Брандмауэры имеют не только противопожарную, но моральную ценность».
Здание «Палатинейт Билдингз» (1875 г.), что рядом с торговым центром «Элефант энд Касл», хотя и не является ни «типовым домом» для рабочего класса, ни доходным домом для знати, может послужить хорошим примером многоквартирного дома викторианской эпохи, рассчитанного на состоятельных жильцов. Этот комплекс, построенный частной строительной фирмой «Саттон и Дадли», выходил 200-футовым фасадом на Нью Кент Роуд и занимал территорию почти в два гектара. На нижнем этаже располагались магазины, из просторного центрального вестибюля изящная лестница вела на верхние этажи. Здание было построено из обожженного красного кирпича, а оконные и дверные проемы облицованы искусственным камнем. В основных корпусах были предусмотрены плоские крыши для сушки белья, а также декоративные чугунные решетки на балкончиках на пятом и шестом этажах: подобные детали в домах для бедных, конечно, не предусматривались. Здания нового комплекса выходили также на две соседние улочки, и здесь архитекторы изменили их внешний вид, добавив эркеры – милый «домашний» штрих, вызвавший в памяти старомодную архитектуру террасных зданий. Эти апартаменты были рассчитаны на большие семьи представителей «торговых… и средних классов». По окончании строительства комплекс «Палатинейт Билдингз» смог вместить более трехсот семей. Итак, основная задача адаптации «французских квартир» к английской жизни заключалась в нахождении оптимального баланса: чуть меньше украшений – и архитектору предъявляли обвинение в том, что он создал «барак». Чуть больше – и он рисковал своей репутацией, поскольку его могли обвинить в создании «борделя». Лондонцы хотели, чтобы из соображений безопасности за их квартирами кто-то следил, но яростно возражали против любого ущемления «свобод». Квартиры должны были быть удобными и нарядными, но не «вульгарными». Такие здания, как «Палатинейт Билдингз» убедительно доказывали, что лондонцы справились с задачей, создав собственную модель «горизонтальной» городской жизни, которая стала нормой для большинства горожан. Несмотря на, казалось бы, непримиримые противоречия, менее чем за полвека лондонцы и парижане добились невозможного, вместе превратив «беспокойный дом» в удобное жилье.