Из жизни археолога. Байки, заметки, размышления - стр. 11
Серым морозным вечером мы зашли в Музей археологии АН УССР на бывшей улице Ленина в центре Киева. Здесь, в полуподвальном кабинете одного из сотрудников музея, я и увидел Николая Михайловича. Передо мной сидел среднего роста плотный человек с аккуратной чеховской бородкой. Весь его вид излучал добродушие. Никакого официоза, после первых же расспросов он перешел на «ты». Его простота, доброжелательность и поразительное чувство юмора оставили самое приятное впечатление, и мы сразу же нашли общий язык. Обсуждение научных проблем длилось недолго, и, как и следовало ожидать, общение закончилось традиционно: посещением местных питейных заведений.
Николай Михайлович Шмаглий
Слегка травмированный столичным менталитетом, до сих пор помню свое изумление, когда нас стали водить по различным, но одинаково подозрительным подвалам, которых оказалось неожиданно много в центре украинской столицы. Все они были заполнены специфической публикой и характерными запахами, типичными для всех забегаловок СССР. Зато там, среди разговорного гула и табачного дыма, можно было распить принесенную с собой бутылку-другую вина или более крепкого напитка. В тот зимний вечер число подобных заведений не ограничилось одним объектом. Но распивать там было совсем не безопасно. Дело в том, что в те годы Киев «боролся» за гордое звание «город коммунистического труда», поэтому заниматься «недозволенной деятельностью» в общественных местах категорически запрещалось. За этим строго наблюдали многочисленные милицейские патрули не только на улицах – они периодически заходили в общественные «очаги культуры» и хмуро осматривали посетителей в поисках нарушителей порядка. Поэтому для потребления более крепких, чем сок, напитков требовались особая сноровка и натренированность. Как оказалось, наши старшие товарищи владели этими навыками в совершенстве. Они виртуозно разливали бутылку под стойкой и внимательно рассматривали потолок, когда в очередной подвал спускался патруль. То, что обремененные степенями и званиями ученые мужи и степенные отцы семейств, увидев недобрые взгляды сельских хлопцев в милицейской форме, менялись в лице и вели себя как настороженные бурсаки на ярмарке, также врезалось в память.
В финале нашего общения было решено сменить тактику и зайти в известный, престижный бар на Крещатике. Впервые официально заказали по рюмке коньяка и кофе. Покидая его, я задержался, увидев одиноко сидящего за столиком и явно скучающего парня с яркой ближневосточной внешностью. Зачем-то подсел к нему и спросил, почему он еще не в Израиле. Это ему так понравилось, что он предложил выпить, и мы какое-то время очень тепло пообщались. В итоге я отстал от компании, которая куда-то свернула с освещенного Крещатика. Настроение было приподнятым, и я решил позвонить своей киевской подружке, знакомой еще со студенческих лет. Во время разговора у телефонной будки неожиданно остановилась милицейская машина. Высунувшийся из нее молодой сержант пальцем показал, чтобы я подошел к нему. Это было явное хамство, и я предложил ему самому подойти, если надо. Из машины сразу же выскочили два радостных милиционера, которые без лишних слов затолкали меня в канареечный уазик. Я еще никогда не попадал в подобный транспорт, поэтому, сидя на заднем сидении с зарешеченным окошком, не без интереса осмотрелся и стал ждать развития событий. А они развивались стремительно.