Из тупика. Том 1 - стр. 44
Тихо спрыгнул, и вдруг – сверху – голос:
– Ты што, гнида, чужое берешь? А?
Павлухин, босой, в одних кальсонах, стоял перед Захаровым с револьвером в опущенной руке.
– Дурак, – зашептал, – ты еще благодарить меня будешь.
– Отдай! Я триста франков платил… В жисть не заработать!
Но револьвер, матово блеснув, уже вылетел в иллюминатор и навеки пропал в темных водах Petite Rade. Захаров кошкой бросился на Павлухина с потолка, рванул его за прическу. Павлухин от боли раздернул на нем тельняшку; вжик – так и разъехалась до самого пупка. Полуголые, они сцепились. Дрались под гамаками коек, задевая спящих кулаками. Кубрик обалдело проснулся, отовсюду галдели:
– Кончайте вы эту баланду… Среди ночи-то – чего делите?
– …Триста франков, – хрипел Захаров. – А ты, паскуда, за здорово живешь… На!
Избитые в кровь, подбирая руками подштанники, стояли два человека – вчерашние друзья. Их разнимали товарищи:
– Да будет вам. Второй час ночи… Нашли, когда порхать кулаками. Ложись, братва! Они больше не будут…
– Я лягу! – орал Захаров. – Я лягу! Но ты погоди, паразит гальванный, я тебе прицел разыграю… Ты у меня на свой дальномер раком будешь ползать!
– А ты мне еще спасибо скажешь, – отвечал Павлухин.
Как и водится, нашлась «шкура» – донесла, что дрались среди ночи, взбулгатили всю палубу. Хорошо, что у Захарова хватило ума не проговориться в пылу драки о причине поединка. И вот обоих потащили к старшему офицеру крейсера.
Быстроковский вызвал сначала Захарова:
– Георгиевский кавалер… ай-яй! Расскажи мне, почему среди ночи развел драку с этим гальванером?
– Из-за бабы, – ответил Захаров.
Вызвали потом и Павлухина, пришел.
– Георгиевский кавалер… ай-яй! Расскажи, за что тебя бил комендор Захаров?
– Из-за девки, – ответил Павлухин.
Оба не сговаривались. Но так уж получилось, что ответы их были почти одинаковы. Быстроковский же, как видно, особой разницы в природе девки и бабы вообще не признавал. Потому и отпустил обоих «кавалеров» с отеческим внушением.
В командном гальюне убирали в тот день, как всегда, два друга-приятеля – Пивинский и Ряполов.
– Прямо героический крейсер, – говорил Пивинский, а Ряполов его слушал. – Били мы японцев, били турок, били немцев… Теперь друг друга колошматить начали. Про солдат я уж и не говорю: на то она и армия, чтобы флот хлестал ее в рыло. Слушай, штрадалец, – спросил Пивинский, – не ты ли накапал старшому о драке в палубе?
– Што я тебе… шкура? – обиделся Ряполов.
– Шкура не шкура, а все мы шкурой обтянуты. И что ни говори папа с мамой, а шкуру свою беречь надо – во как! Лучше пускай чужая шкура трещит… А свою, брат, и погладить можно.