Из стали и пламени - стр. 46

– Потому что мы вымираем, Кинара.

В первое мгновение показалось, что я ослышалась. Как это – вымирают? Отцы всегда твердят, что драконово племя расплодилось, как тараканы. Что их потому и надо убивать – не только ради защиты поселений, но и чтобы сдерживать опасный рост.

– Наши дети рождаются нечасто. Сам Первопредок не дает нам завести следующего ребенка, пока первый не достигнет оборота. А у всех это разный возраст. У Молчуна оборот случился рано. Очень рано. Обычно это происходит к одиннадцати-двенадцати годам. И не всегда к тому моменту оба родителя остаются в живых. Драконов мало, Кинара, а охотников слишком много.

– Ты поэтому решил открыть людям вашу тайну?

– Да. Надеюсь, для нас еще не все потеряно.

– Но почему вы не открылись раньше?

– Потому что предыдущий кахррар ненавидел ваше племя, как и все кахррары до него.

– А ты?

– Тоже ненавижу, – Рроак пожал плечами. – Но свой народ люблю больше.

Я нахмурилась. Вгляделась в его лицо, отметила следы усталости, которую Рроак старается не показывать; беспокойство за благополучие целого клана… Почему я не замечала этого раньше? Не видела за ненавистью других эмоций? И почему мы, охотники, не испытываем похожих? Любят ли нас праведные отцы? Думаю, да. Но скорбят ли они, когда мы умираем? Не уверена.

Я видела много поминальных костров, слышала много речей, пропитанных горечью утраты. Но не чувствовала за ними истинной скорби. Может, просто не замечала? Нет, дело в другом. По прошествии траура имена павших стираются из нашей жизни. Вырванные камни из защитной стены заменяют новыми, и праведное дело Ордена ведет нас дальше.

– Хватит сидеть на снегу, Кинара.

Рроак улыбнулся, обошел меня со здорового бока и аккуратно взял на руки. Я испуганно дернулась, попыталась вырваться, уверить, что легко дойду сама, но Рроак лишь усмехнулся мне в волосы.

– Я знаю, что ты сильная; не нужно мне это доказывать. Но хотя бы иногда позволь чувствовать, что я сильнее.

Я вскинула на него удивленный взгляд:

– Зачем тебе это?

– Кто знает, охотница? Может, мне просто нравится смотреть, как меняется выражение твоего лица в такие моменты.

Рроак шел легко. Так, будто я ничего не весила. И почему-то мне нравилось это: чувствовать его силу и свою… слабость?

Мысль испугала.

– А почему ты не обернулся драконом? Гррахара отнесла Молчуна в лапах.

Я старалась держаться бесстрастно. Так, будто его близость не будоражила, не рождала опасные мысли и чувства. Проклятье! Сейчас мне действительно лучше оказаться в когтях у зверя, чем на руках у Рроака.

– Надо же, – протянул он, – охотница рвется к чудовищу в лапы. А мне казалось, полет тебе не понравился.