Из крови и пепла - стр. 14
Как и мой.
После его прибытия я не раз пряталась в темных нишах, наблюдая, как он тренируется с другими гвардейцами. Кроме тренировок я видела его только на еженедельных заседаниях Городского Совета в Большом зале.
А может, мой интерес был вызван только тем, что Хоук… что ж, он прекрасен.
О мужчинах такое редко говорят, но я не могу придумать другого слова, чтобы его описать. У него темные густые волосы, которые завитками ложились на шею и спадали на такие же темные брови. Черты его лица заставляли меня отчаянно жалеть, что я не владею кистью или карандашом. Высокие и широкие скулы, удивительно прямой для гвардейца нос: многим из них его ломали хоть раз. Твердый квадратный подбородок и четко очерченные губы. Я несколько раз видела, как он улыбается: правый уголок губ приподнимался и появлялась глубокая ямочка. Не знаю, есть ли у него такая и на левой щеке. Но привлекательнее всего были его глаза.
Они напоминали холодный мед – удивительный цвет, какого я раньше не видела, и у него была манера смотреть так, что чувствуешь себя раздетой. Я знала это, потому что ощущала его взгляд во время Советов в Большом зале, хотя он никогда не видел моего лица. Уверена, он обратил на меня внимание потому, что я была первой Девой за многие века. Когда я выхожу на публику, на меня всегда пялятся, будь то гвардейцы, лорды и леди-в-ожидании или простой люд.
А может, я просто вообразила его пристальный взгляд, тайно желая, чтобы он испытывал ко мне такой же интерес, как я к нему.
Возможно, это и все причины, почему я им заинтересовалась, но была еще одна, в которой я немного стеснялась признаться.
Увидев его, я умышленно потянулась к нему чутьем. Я знала, что стоит так поступать без веской причины. Вторжение ничем нельзя оправдать. Даже желанием полюбопытствовать, что заставляет его так часто расхаживать, словно кот в клетке.
Хоук всегда испытывал боль.
Не физическую. Эта была глубже и ощущалась как острые льдинки на коже. Свежая и непрекращающаяся. Но страдание, следующее за ним как тень, похоже, не могло взять над ним верх. Если бы я не прозондировала, то никогда бы этого не почувствовала. Каким-то образом он держал эту боль под контролем, и я не знала больше никого, способного на такое.
Даже среди Вознесшихся.
Но я никогда ничего не чувствовала от них, хотя знала, что физическая боль им знакома. Мне следовало искать их общества: с ними я могу не беспокоиться, что уловлю отголоски чужой боли, но мне это, наоборот, казалось жутким.
– Не ждал тебя сегодня, – заговорил Хоук и одарил меня своей полуулыбкой, не показывающей зубы и не затрагивающей глаза. На правой щеке появилась ямочка. – И пары дней не прошло, сладенькая.