Из хорошей семьи - стр. 37
Евгений сел, подобрав ноги.
– Возмужал, – сказала Галя, вытирая руки о край фартука.
– Постарел.
– Ну не без этого, конечно. Значит, решил вспомнить о корнях, объединить семью…
Евгений кивнул.
– Хорошо, Женя, это очень хорошо. Главное, вовремя.
– Правда?
– Ну конечно, Женечка, дорогой ты мой! Теперь, когда вы все себе захапали, переварили и впали в ничтожество, наступил самый подходящий момент родным людям держаться вместе. Только прости, родной человек, – взяв нож, Галя принялась быстро нарезать картофелину. Лезвие мерно стучало по разделочной доске, – прости, но у меня есть своя семья, и мне хватает забот помимо того, чтобы выносить дерьмо за твоей мамочкой.
– Галя, с этим я справляюсь сам.
– А зачем тогда?
– Ну как… Она скучает по тебе. Хочет повидаться, попросить прощения…
– Милый мой, когда просят прощения, в первую очередь возмещают ущерб, это я тебе как специалист говорю.
– Ну так мы вроде бы тебя при обмене не обидели.
– Не обидели? – взвилась Галя и, отложив нож, изобразила поясной поклон, насколько позволяло тесное пространство. – Не обидели? Ну спасибо тебе, милостивец! Не обидели, бросили комнатуху в коммуналке с барского плеча, когда по-хорошему мы с твоей мамочкой должны были поделить квартиру пополам.
– Галя, я сейчас не об этом.
– Удобно устроились! – фыркнула она. – Мамаша твоя обобрала меня до нитки, чашки не оставила, а теперь давай, Галя, глотай обиду, мириться будем! Вообще-то, Женя, лично к тебе у меня никаких претензий нет, хочешь общаться, давай, но за мать свою не проси, не заикайся даже. Плохое не хочу говорить, а хорошего сказать нечего. Ты тогда маленький был, просто не помнишь…
Евгений пожал плечами:
– Помню, как мы дружили с тобой. Ты в зоопарк меня водила, в киношку… Математику решала за меня, пока никто не видит.
Отложив нож, Галя достала из ящика стола начатую пачку сигарет «Стюардесса» и протянула Евгению. Он угостился, а пока искал глазами спички, Галя прикурила от горящей конфорки и протянула ему свою сигарету угольком вперед.
– Ничего, что прямо тут, среди продуктов? – спросил он, а Галя, отмахнувшись, открыла форточку.
– Ты хороший был парнишка и уже достаточно большой, чтобы настоять на своем, – усмехнулась она, – лично я разрешала сыновьям в двенадцать лет иметь собственное мнение, а ты, бедняга, наверное, до сих пор не знаешь, что это такое.
Евгений пожал плечами:
– Не обо мне сейчас речь. Мама скучает по тебе. Да и ты тоже…
– Прости, но нет.
– Неизвестно ведь, сколько ей еще осталось. Она бы очень хотела с тобой примириться, да и ты, наверное, тоже иногда об этом думаешь, Галя. Хотя бы о том, что вдруг захочешь, а будет поздно уже.