Из бездны - стр. 24

Поначалу и вправду изменилось. Все было так красиво. Только что построенный дом, игровая площадка рядом, вдоль улицы посажены деревья. Маме и папе словно бы дали шанс изменить свою жизнь, и они, как мне теперь кажется, это понимали. Мама шила гардины и покупала мебель на распродажах Армии спасения. У нас с братиком у каждого было по комнате. Никогда не забуду, как увидела эту комнату впервые: совершенно моя комната, с встроенным платяным шкафом и видом на улицу! Неважно, что дома построены, как они тогда говорили, «по бюджетному проекту» – самые дешевые материалы, стены тонкие, так что, если кто-то шел в туалет на нижнем этаже, слышно во всем доме. Мы с мамой повесили плакатик с Бамсе, мне купили новую кроватку и простыню с картинками из «Пеппи Длинныйчулок». У отца тогда были деньги. Он занимался какими-то делами, даже устроился на работу на норковую ферму в Улуфсбу. Дело было летом, и иногда он брал нас туда с собой. Даже не знаю почему, но эти посещения мне запомнились особенно сильно – скорее всего, потому, что обычно отец с нами почти не разговаривал. Смотрел на нас, точно мы были неизвестно кем и случайно оказались с ним под одной крышей. И вдруг ни с того ни с сего переменился – стал веселым и открытым. Почему-то ему захотелось показать, где он работает. Длинные помещения для норок – без стен, только с навесом от дождя, – ловкие, гибкие зверьки, по пять штук в клетке. Они выглядели очень добродушно. Почти как мягкие игрушки. И вправду очень красивые, но добродушие норок обманчиво. Ни в коем случае нельзя совать руку в клетку – детский палец перекусит запросто. Не надо забывать, они хищники, сказал папа. А его работа была обеспечивать норок питанием. Рыба из Гломмена, отходы птицефабрики в Турсосе, все это он смешивал с мукой и водой – получалось нечто вроде каши. Во время работы он не пил. Разве что в дни убоя, но в эти дни пили все, кто там работал, иначе можно было рехнуться от вони.

Первый год в Скугсторпе все шло хорошо. И мне не надо было все время заботиться о братике – мама была дома. Папа работал и старался избегать старых знакомых. Роберт ходил в детский сад четыре дня в неделю. А я осенью поступила в школу.

У меня сохранилась первая классная фотография – так странно смотреть на нас, шести-, семилетних, мы там словно наброски нынешних, уже почти взрослых. Педер и Герард в заднем ряду, у обоих повыпадали молочные зубы. Лучшие друзья уже тогда. Оба в джинсах «Lee» и джинсовых же курточках. Вполовину меньше, чем сейчас, но все равно ни с кем не спутаешь: маленькие копии их самих сегодняшних. А я сижу на корточках слева внизу, и вид у меня такой, будто я сама не знаю, как тут оказалась.