Иванова ночь - стр. 12
В голове Ивана промелькнули гётевский Мефистофель, лермонтовский демон, булгаковский Воланд. Как наяву нарисовалась первая встреча председателя МАССОЛИТа Берлиоза с Воландом.
«Она была как бы призрачной, похожей на предчувствие, галлюцинацию. Маленький, толстенький, лысый председатель со шляпой в руке сидел на скамейке рядом с плечистым, рыжеватым, вихрастым поэтом Бездомным.
Внезапно Берлиоза охватил, на первый взгляд, необоснованный, но столь сильный страх, что ему захотелось тотчас же бежать с Патриарших без оглядки. Он тоскливо оглянулся, не понимая, что его напугало, побледнел, вытер лоб платком.
И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый пиджачок… Гражданин ростом с сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия глумливая.
Берлиоз, еще более побледнев, вытаращил глаза и в смятении подумал: «Этого не может быть!..» Ужас до того овладел им, что он закрыл глаза. А когда он их открыл, увидел, что все кончилось, марево растворилось, клетчатый исчез, а заодно и тупая игла выскочила из сердца.»
Нет, никакого страха, тем более ужаса перед…, ну ладно, пусть будет Аггел, коль он так представился, Иван не испытывал: «Не лев же немейский. Тревожит и волнует меня другое; допустимо ли прямое общением с ним, не навредит ли это душе, и не отвернется ли от меня Отец Небесный – вот, что меня реально страшит и пугает.
В этом, наверное, и заключается страх Божий, страх предать Бога хоть в чем-то. Все продумал поганец – настоящий психолог. Заранее попросил сразу не гнать, потерпеть. Почему именно ко мне приперся?..
К доктору Фаусту понятно. Тот недоволен был судьбой, достигнутыми познаниями и готов был на все, чтобы обрести абсолютное знание. А оно человеку не по зубам. Это Фауст знал точно:
Иван не любил Фауста, считал его образцом гордыни и тщеславия, которые ввергают человека во все самые тяжкие… Когда доктор увидел в книге знак макрокосмоса, пришел в восторг:
Надо же так возгордиться и вознестись. Гордыня подталкивает Фауста все ближе к пропасти, но ученый муж, захваченный страстью обладания, не замечает этого: