Иван. Зося (сборник) - стр. 14

Меж тем мальчик примерил шапку.

– Вот черт, велика!

– Меньше не было. Я сам выбирал, – словно оправдываясь, пояснил Холин. – Но нам только доехать, что-нибудь придумаем…

Он с сожалением оглядел стол, уставленный закусками, поднял фляжку, поболтал ею, огорченно посмотрел на меня и вздохнул:

– Сколько же добра пропадает, а!..

– Оставь ему! – сказал мальчик с выражением недовольства и пренебрежения. – Ты что, голодный?

– Ну что ты!.. Просто фляжка – табельное имущество, – отшутился Холин. – И конфеты ему ни к чему…

– Не будь жмотом!

– Придется… Эх, где наше не пропадало, кто от нас не плакал!.. – снова вздохнул Холин и обратился ко мне: – Убери часового от землянки. И вообще посмотри. Чтоб нас никто не видел.

Накинув набухшую плащ-палатку, я подошел к мальчику. Застегивая крючки на его полушубочке, Холин похвастал:

– А в машине сена – целая копна! Я одеяла взял, подушки, сейчас завалимся – и до самого штаба.

– Ну, Ванюша, прощай! – Я протянул руку мальчику.

– Не «прощай», а «до свидания»! – строго поправил он, сунув мне крохотную узенькую ладошку и одарив меня взглядом исподлобья.

Разведотдельский «додж» с поднятым тентом стоял шагах в десяти от землянки; я не сразу разглядел его.

– Родионов, – тихо позвал я часового.

– Я, товарищ старший лейтенант! – послышался совсем рядом, за моей спиной, хриплый, простуженный голос.

– Идите в штабную землянку. Я скоро вас вызову.

– Слушаюсь! – Боец исчез в темноте.

Я обошел кругом: никого не было. Шофер «доджа» в плащ-палатке, одетой поверх полушубка, не то спал, не то дремал, навалившись на баранку.

Я подошел к землянке, ощупью нашел дверь и приоткрыл ее:

– Давайте!

Мальчик и Холин с чемоданом в руке скользнули к машине; зашуршал брезент, послышался короткий разговор вполголоса – Холин разбудил водителя, – заработал мотор, и «додж» тронулся.

Старшина Катасонов – командир взвода из разведроты дивизии – появился у меня три дня спустя.

Ему за тридцать, он невысок и худощав. Рот маленький, с короткой верхней губой, нос небольшой, приплюснутый, с крохотными ноздрями, глазки голубовато-серые, живые. Симпатичным, выражающим кротость лицом Катасонов походит на кролика. Он скромен, тих и неприметен. Говорит, заметно шепелявя, – может, поэтому стеснителен и на людях молчалив. Не зная, трудно представить, что это один из лучших в нашей армии охотников за «языками». В дивизии его зовут ласково: «Катасоныч».

При виде Катасонова мне снова вспоминается маленький Бондарев – эти дни я не раз думал о нем. И я решаю при случае расспросить Катасонова о мальчике: он должен знать. Ведь это он, Катасонов, в ту ночь ждал с лодкой у Диковки, где «немцев столько, что к берегу не подойдешь».