Иван, Кощеев сын - стр. 50
Иван на Горшеню глянул рассерженно: мол, доигрался, друг ситный! Кому поверил – гаду полосатому! А Горшеня пока ничего лицом не выражает, только пота немножко на лоб выпустил да бровью контуженной подёргивает: ждёт дальнейшего.
– Тьфу ты, пропасть корявая! – серчает на себя змей. – Зажарил меня этот царский слог, всю душу выпытал! Я по-простому, хлопцы, скажу, без политесностей: не буду я этих путников жевать вообще! Есть я их не буду! Не хочу! Аппетиту, как говорится, не прикажешь! Пускай идут себе по всем четырём направлениям.
Сказал – и глазами всех подданных обводит: кто, мол, чего возразить имеет, кто одобряет, кто сомневается? А животные смотрят на Тиграна Горыныча с раболепием, но понимающе. Только молчат, не знают: шутит их голова или всерьез раздобрился. Тут Горшеня махнул ребром ладони – разрубил затянувшуюся паузу.
– Это, – говорит, – ты правильно решил, твоё лесничество. Чем непережёванное-то глотать, так лучше вообще без завтрака обойтися. Оно для желудка в сто раз полезнее будет и душе – отрада.
– Мало того, – подхватил ему в тон Тигран Горыныч, – я этим мужикам ещё и спасибо говорю и благодарность объявляю в специальном указе! За лёгкий пар и перемену, так сказать, окружающей атмосферности!
И чуть даже голову склонил в Горшенину сторону. А потом и на Ивана посмотрел без прежней ненависти.
– И тебе, Иван, спасибо. Папаше своему передай, что хоть он и есть крючок якорный и бабья тычинка, но у меня отныне к нему полное безоговорочное перемирие.
Вот уж чего-чего, а такого Иван не ожидал! Даже челюсть у него хрустнула в скулах от удивления.
– Благодарствую, твоё лесничество, – говорит, кланяясь.
А змей как завопит на всю равнину зычным басом – шишки с сосен так и посыпались.
– Э-э-эх, ребята! Если б не те семь подлых Семионов, всем бы людям нынче амнистию объявил бы – такая во мне образовалась весёлость и доверие к завтрашнему дню!
Горшеня на радостях лишнее ляпать стал.
– А я, – говорит, – с самого началу, твоё лесничество, догадывался, что в завтраки к тебе не сгожусь. Я ж из мужиков простых, салом не мазан, сахаром не сыпан – какой из меня завтрак! Несварение одно. Да и товарищ хрящеват немного – безоружным глазом видно…
Иван по-всякому друга останавливает, чуть в рот к нему ладошкой не залез, а тот знай треплется:
– Ясное дело, – звенит языком, – недостойны мы, твоё лесничество, твоего царского меню. Кто мы есть в сравнении с ним? Одно слово – гонсервы.
– Нет, ветелинар, – возражает Тигран Горыныч. – Ты цены себе не знаешь! Ты мне такой праздник обстряпал, что и словом человечьим не выразить, – только рыком звериным да птичьим посвистом! Достоинства у тебя все налицо, любой царский стол разукрасишь!