Иван, Кощеев сын - стр. 38
Горшеня Ивану на ухо шепчет:
– Давай у этого сырка спросим насчёт чёрта, который нам нужен. Сдаётся мне, что он про него обязательно должен знать. Они, небось, на одних дрожжах взращивались – дрожжевые, понимаешь, братья.
А Ивану уже не до чёрта – он от неравной борьбы с запахом вдруг позеленел весь и лицом потерялся. Видать, случился с ним осязательный шок.
– Ты носом дыши, – толкает его Горшеня, – носом завсегда лучше дышать, чем ртом: на дух противнее, зато гадости внутрь гораздо меньше попадает!
Иван от безысходности Горшеню послушал, сделал носом глубокий захват воздуха, пошатнулся, а затем будто даже взбодрился и повеселел. Зрачки у него расширились, и в лице возобладал какой-то нездоровый синюшный оптимизм.
Пока друзья с дыханием экспериментировали, мохнатый воевода вытянулся перед государем во фрунт.
– Вот, ваше лесное величество, – докладывает, – добыли языков, понимаешь!
– Языков? – басит звериный царь. – Языков я люблю, благодарствуйте.
– Рад стараться! Служим живой природе! – рапортует медведь и задом отходит в сторонку, чтобы картину не заслонять.
А змей ретироваться ему не позволяет, спрашивает со всей государевой строгостью:
– Кто такие? Откуда взялись?
– Разбойники, – снова вытягивается Потап Михалыч. – Семионы!
– Почему думаешь, что разбойники?
– Потому как людской породы существа, а люди, ваше лесничество, они все есть чистой воды разбойники. От них в лесу завсегда один, понимаешь, урон!
Змей когтистыми пальцами по земле постучал, в крошку целый пук дёрна перемял – поразмышлял, значит. Смотрит на доставленных. А те до сих пор слова вымолвить не могут, с прихваченными носами стоят.
– Однако их тут двое, – недоумевает царь-змей.
Медведь чуть помедлил, но согласился.
– Так точно, ваше величество, – говорит, – около того.
Тут Иван всё ж таки нос разомкнул, головой дёрнул, как жеребец, и понесло его ретивое.
– Никакие мы не разбойники, – говорит он и шаг вперёд делает, – а уж тем паче не Семионы, за которых нас тут все принимают! Меня, например, Иваном зовут. А ты кто таков будешь, удивительное существо?
Змей от такого обращения остолбенел, медведя лапой отодвинул на край поляны: сам, мол, разберусь со смутьяном, без всяких мохнатых свидетелей.
– Я, – объявляет снисходительно, – Тигран Горынович Первый, всех зверей единоличный царь.
А Иван всё больше наглеет, прямо на рожон прёт – сломила его, видать, химическая атака!
– А разве царь зверей – не лев? – спрашивает развязно.
– Львы у нас не водятся, – отвечает Тигран Горыныч.
– Так ведь и драконы не водятся!
– Я не дракон, – терпеливо объясняет животное. – Я тигровый полосатый змей редкой ископаемой породы, северного разновида. Единственный в своём роде.