Иван Грозный - стр. 31
Прошла с ее смерти всего неделя, и «боярским советом князя Василия Шуйского и брата его князя Ивана и иных единомысленных им» князь Оболенский был взят – «и посадиша его в палате за дворцом у конюшни и умориша его гладом и тягостию железной».
Смерть кружилась вокруг своего маленького любимца, ходила за ним по пятам, склонялась над его детской кроваткой, заглядывала ему в очи… Слишком рано дано было Ивану ощутить на своих губах вместе с детскими слезами горький привкус небытия, почувствовать бренность человеческой жизни. И, еще не постигая ее величие, он отлично понял ее ничтожество…
***
Власть опекунского совета (в котором не хватало только умершего князя Михаила Глинского) была восстановлена. Бояре оказались правителями Русской земли. То, на что они уже не смели и надеяться, сбылось. Железная рука московского самодержавия не просто ослабила хватку на их горле, но совершенно разжала пальцы и бессильно повисла. Наступил благоприятнейший момент, когда беспощадной централизаторской политике московских князей можно было противопоставить более мудрый и взвешенный государственный подход, если таковой, конечно, имелся.
И тут выяснилось, что никаких политических целей и программ у боярства нет. Оно показало полную неспособность блюсти не только государственный и династический, но даже и собственный сословный интерес. Государство в его глазах было не государством и даже не вотчиной, а какой-то завоеванной землей, в которой можно чинить самый дикий произвол. Место политики заступили личные страсти, место идей – инстинкты; семейная вражда подменила борьбу партий и направлений. «Всякий пекся о себе, а не о земских и государских делах», – печально замечает летописец.
Первое место в опекунском совете и в думе заняли старейшие Рюриковичи, князья Шуйские, потомки суздальско-нижегородских князей, которые были лишены своих отчин великим князем Василием Дмитриевичем, долго не желали покориться своей участи и только при Иване III перешли на службу московским государям. Главой рода Шуйских был князь Василий Васильевич. О его характере дает представление следующий случай. Василий III назначил его наместником во вновь приобретенный Смоленск. После поражения русских войск при Орше многие знатные смоляне вступили в тайные переговоры с литовским воеводой князем Острожским, шедшим к городу. Шуйский прознал об измене. Когда Острожский появился под Смоленском, он увидел на его стенах повешенных заговорщиков, при каждом из которых был какой-нибудь подарок, полученный недавно от Василия III за передачу города под государеву руку: одни висели в дорогих собольих шубах, у других на груди был серебряный ковш и так далее. Крутая и незамедлительная расправа Шуйского над заговорщиками возымела действие: изменников в Смоленске больше не оказалось, вести переговоры стало не с кем, и князь Острожский отошел от города.