Иван Грозный - стр. 3
Как бы то ни было, приняв решение о разводе, Василий действовал быстро. Правда, на чьей совести лежит эта скоропалительность – самого великого князя или его окружения, – сказать трудно. Шигона и митрополит Даниил проявили усердие едва ли не чрезмерное… С фактической стороны дело выглядит так. В начале ноября 1525 года, по возвращении в Москву из ежегодного объезда своих владений, Василий созвал бояр и говорил им со слезами:
Кому царствовать после меня в Русской земле, во всех городах и пределах? Братьям отдать их? Но они и своих уделов устроить не умеют!
Бояре, угадав мысли великого князя, отвечали:
Государь, неплодную смоковницу отсекают и выбрасывают из сада!
Немедленно был учрежден розыск о неплодии Соломонии, чтобы освидетельствовать ее неспособность к рождению детей. Главными свидетелями выступили Юрий Траханиот и брат Соломонии, Иван Юрьевич Сабуров. В соответствии с показаниями последнего, дело было нечисто. Сабуров признался, что по просьбе сестры приводил к ней «женок и мужиков», умеющих чаровать и знающих заговоры на любовь и присушение. Одна такая колдунья, рязанская баба Степанида, осмотрев Соломонию, вынесла приговор, что детей у нее не будет, но дала наговорную воду и велела умываться ею, а затем дотрагиваться мокрой рукой до белья великого князя, чтобы сохранить его любовь. Другая, «безносая черница», горячо рекомендовала натираться наговорным маслом и уверяла, что после этого Соломония не только приобретет любовь князя Василия, но и будет иметь от него детей. Странно, что показания Сабурова не повлекли за собой дальнейшего следствия о волхвовании на особу государя. А ведь это считалось чрезвычайно тяжелым преступлением, и во всех известных случаях подобного рода доказанное обвинение влекло за собой строгое наказание. Между тем для Соломонии оно не имело никаких последствий. Розыск удовлетворился одним удостоверением факта ее бесплодия. Похоже, следователи очень спешили…
Но получить одобрение боярской думы и подтверждение неплодия Соломонии означало сделать лишь полдела. Вопрос о разводе надлежало решить не великому князю, не боярам, а церковной власти. Церковные правила не допускали развода по причине бездетности того или другого супруга. Дело осложнялось еще и тем, что по церковной традиции в случае развода и дальнейшего непременного пострижения жены муж также должен был принять схиму. Митрополит Даниил был готов закрыть глаза на очень и очень многое в церковных правилах и церковной традиции.
Но среди духовенства нашлись люди, смотревшие на дело иначе.