Иван Ефремов. Издание 2-е, дополненное - стр. 124

Мужчины частенько возвращались к разговору о статье Драверта, по-первых, потому, что партии предстояло идти в места, почти не исследованные и необитаемые, во-вторых, маршрут экспедиции пролегал не столь уж и далеко от западных отрогов Станового хребта; и, в-третьих, эти разговоры удручающе действовали на Э. Н. Лисучевскую, которая совсем не жаждала встречи с первобытными пращурами, что вызывало весёлые шутки мужской части партии.»[111]

19 августа праздновали именины Арсеньева, прозванного Чингис-ханом: в его лице были явные восточные черты. Новожиллов написал стихотворные характеристики на каждого участника экспедиции. Раззадоренный его примером, Ефремов решил не отставать и сочинил поздравление товарищу. Эльга Николаевна украсила лист со стихами изображением Чингис-хана: в тюбетейке и полосатом халате, перехваченном широким зелёным поясом, в красных, с загнутыми носами сапогах, возлежит он на пёстрой войлочной тахте, облокотившись на левую руку. Вокруг него танцуют рабыни – белые, чёрные и жёлтые. Текст поздравления обличает Ефремова как довольно искусного поэта:

Итак, было решено отправить Лесючевскую и Арсеньева на телеге с грузом в посёлок Тупик, откуда должен начаться сплав. Ефремов и Новожилов оставались ждать третий груз.

Телеграммы летели из Могочи в Иркутск и Москву, оттуда – в Могочу.

Наконец выяснилось, что третий груз благополучно проследовал Иркутск, но до Могочи не добрался: пропал, исчез, потерян железной дорогой – или кем-то украден? Это так и осталось невыясненным.

Новых средств институт не давал, Иван Антонович проявлял чудеса изобретательности, подыскивая замены снаряжению.

Нужно было два листа железа, чтобы изготовить печки для палаток. Новожилов отправился с отношением к начстройучастка. Тот ответил, что железа выделить не может, но дал совет: подите, мол, к складу и украдите! Увы, будущий горный инженер и выдающийся палеонтолог оказался бездарным вором.