Иван Царевич и серый морг - стр. 6
Уже потом я узнал, что Жабой её называют все подчинённые. И было за что. Моя будущая начальница – дама предпенсионного возраста, коротко стриженная, седая, с несуразно большими выпученными глазами. Набрякшие веки прикрывали их наполовину. Взгляд её не сулил ничего доброго: сразу видно, жизнь ближним она портила с удовольствием, достойным лучшего применения.
Первым делом, попав внутрь морга, я подумал, что здесь пахнет болью и измученными телами. Но в кабинете заведующей не было заспиртованных сердец или плавающих в растворе кистей рук. Обычный кабинет с серой плиткой на полу. Белый стол, два стеллажа с папками. Жаба выжидающе уставилась на меня, словно на комара. И я забормотал:
– Учусь в меде, на первом курсе. Меня рекомендовал Павел…
– Неинтересно, – перебила она меня. – Что мне действительно интересно, так это чтобы ты хорошо делал свою работу. Работа в морге – это не так весело, как может показаться. Нам сейчас нужен ночной дежурный.
– Могу предложить свою кандидатуру.
– Мне вчера сказали, что ты странный. Сам с собой разговариваешь. Ты, часом, не наркоман?
– Нет-нет, точно не наркоман. Даже ни разу не пробовал.
Почему-то я принялся оправдываться. И чем больше уверял её в том, что я не наркоман, тем пристальнее она всматривалась в мои глаза. А мне стало казаться, что я и в самом деле странный. Пора было заткнуться, но я всё-таки добавил:
– От меня не воняет, я не буду брать работу на дом, я не псих и не некрофил.
– Ладно, – проворчала Марина Геннадьевна. – Раз сам Сафронов готов поручиться… Он мою племянницу два года назад в хирургию устроил. Ты что, его родственник?
– Почти. Он друг моего отца. Покойного. Отца уже давно нет, и матери… Они в аварию попали.
– Сирота?
– Меня дед растил, мамин отец, – вздохнул я и тут же подумал, что никогда не чувствовал себя сиротой. У меня были дед и старшие братья. Когда-то были ещё бабушка с дедом по отцовской линии, правда, те жили далеко, ездил я к ним редко, а потом не стало и их.
Марина Геннадьевна, прищурив глаза, полазила в нижнем ящике стола и достала какие-то бумаги.
– Вот, прочитай трудовую инструкцию. Санитария и охрана труда у нас превыше всего. Сейчас я позову Севу, он тебе всё расскажет.
Она громко выкрикнула имя, которое только что назвала, не удосужившись даже встать со стула. Через три секунды, словно он дежурил под дверью, в кабинет влетел парень. По виду лет двадцати пяти. На нём был халат, мятый и грязный, назвать его белым мог только большой оптимист. Голова у Севы была почти что бритая, зато брови это компенсировали – кустистые и подвижные. Глаза с дурнинкой, будто ему хочется засмеяться, но он сильно сдерживается. Сева выслушал начальницу, кивнул и поманил меня на улицу. Мы устроились на лавочке, и он сразу же поинтересовался: