Итальянские разбойники. Ньюстедское аббатство (сборник) - стр. 3
В то время, когда эстафета была столь отчаянно ограблена, дерзость разбойников достигла высочайшей степени. Они сожгли многие загородные дома, рассылали гонцов в города к купцам и богатым гражданам и требовали денег, платья, галантерейных товаров, а в случае отказа угрожали местью; они имели своих доверенных лиц в каждом городе, в каждой деревне, в каждом трактире на больших дорогах, которые извещали их обо всех путешественниках. Они нападали на дилижансы, похищали богатых и знатных людей и прятали их в ущельях гор, принуждая писать родственникам, чтобы те присылали значительные суммы для выкупа, не щадя даже женщин, которые попадались им в руки.
Так поступали разбойники, или лучше сказать, такие ходили о них слухи, когда была ограблена эстафета. Смуглый молодой человек и дама венецианка, о которых мы упомянули, приехали в гостиницу после обеда в собственной карете, в сопровождении одного слуги. Они недавно вступили в брак, хотели совершить небольшое путешествие в эти романтические края и посетить в Неаполе богатую тетушку молодой супруги.
Дама была молода, чувствительна и боязлива. Рассказы, слышанные ею по дороге, увеличили ее опасения как в отношении самой себя, так и в отношении супруга, поскольку, несмотря на то, что она уже больше месяца была замужем, тем не менее любила своего мужа без памяти. Когда они прибыли в Террачину, ужасные слухи, и две головы разбойников, висевшие по обеим сторонам старинных городских ворот в железных клетках, еще больше умножили ее страхи. Напрасно пытался успокоить ее супруг: она промедлила после обеда в гостинице до тех пор, пока не стало слишком поздно продолжать путешествие в тот же вечер, а последние слова эстафетчика еще больше расстроили ее.
– Возвратимся лучше в Рим, – сказала она, кинувшись в объятия мужа, – лучше возвратимся в Рим и оставим путешествие в Неаполь.
– А как же посещение тети? – спросил супруг.
– Но какая мне радость в посещении тети, если я не уверена в твоей безопасности, – ответила она, нежно взглянув на мужа.
В ее словах и поступках сказывалось нечто, без слов говорившее, что в эту минуту она более опасалась за мужа, нежели за себя, что она недавно была замужем и согласилась на брак без принуждения. Она чувствовала именно то, о чем говорила, – в этом по крайней мере не сомневался ее муж. В самом деле, никто не усомнился бы в ее искренности, кто хоть раз слышал приятный звук венецианского голоса, ощутил нежность венецианского наречия и кто видел волшебный взор венецианских очей. Он взял ее белоснежную руку, нежно прижал к своей груди и, поцеловав, сказал: