Итальянские каникулы. Чао, лето! - стр. 7
Я откинула голову на подголовник, опустила плечи – хотела почувствовать вес своей головы. Не вышло. Положила голову на согнутую в локте руку – вот так получше, голова тяжелая, но не слишком, надеюсь, между Эйнштейном и Менделеевым, снова откинулась – до Тургенева мне, конечно, далеко, но и так сойдет.
– Дим, ты думаешь, как там?
– А что думать. Как будет, так и есть.
– Ты же к чужим людям едешь, они тебя кормить будут. Может даже невкусно.
– Не может быть, я все люблю. А чужие, это сначала. Главное – молчать, – и он растянул такую лыбу, что я свою еле сдержала, а потом завязал ее на узелком на губах.
– По-другому и не получится, – сказала я уже себе, но Митька все равно услышал и закивал.
Ну и кто из нас умнее? Он и без всех моих подсказок всю кухню знает. Может ему кто рассказал уже? Может даже что-то такое, чего я не знаю? Димка вгрызся в остатки самолетного сэндвича. Я упаковала свой в пакетик и сложила в карман рюкзака. Мы были так далеко от дома, от понятных завтрако-обедо-ужинов и перекусов, что мне вдруг стало слезно. Сейчас точно потекут, поняла я.
– В чем твоя суперсила, Мить? – спросила я, чтобы не думать о своей суперслабости.
– В убыбке, – ответил Митька с набитым ртом и продемонстрировал ее. – Как тебе такое, ик?
Кусочек салата застрял между передними зубами, я скривилась в ответ.
– Тренируйся на котах, – отмахнулась я и достала из рюкзака газетную вырезку.
Это мой гороскоп, и в нем все – правда. Но я все равно собираюсь проверить некоторые неясности на практике. Например, что я:
подвержена бессоннице,
должна часто бывать на свежем воздухе и принимать воздушные и солнечные ванны,
чаще, чем другие знаки Зодиака, попадаю в неприятности,
стремлюсь располагать собой,
чувствительна и непостоянна,
находчива и изобретательна,
склонна к обману.
– Мить, ты в Италию зачем едешь? – спросила я, чтобы не зацикливаться на последнем пункте.
– Оливок поесть. Они ведь там настоящие, как папкин камуфляжный костюм для охоты. Смотри земля!
Я посмотрела в иллюминатор. Под нами было полосато.
– А я на море хочу. Знаешь, я в книжке прочитала, что
«главное – это всегда море. Потому что всегда, когда оно есть, оно главное»2.
– Аа, – протянул Митька, – море это правильно. А я – поесть.
Тут включилось световое табло с зачеркнутой сигаретой и стюардесса забубнила каким-то неживым, механическим голосом свои правила безопасности. По проходу туда-сюда забегали дети. Мы с Митькой, как по команде, сели ровно, закинули откидные столики, пристегнулись и уставились на кресла впереди нас. Самолет тряхнуло.