Итальянская штукатурка - стр. 9
ЮНЕСКО победила. Восхождения были полностью запрещены. Но разве это кого-то остановило? Наоборот, находились дураки, которые тайно взбирались на вершину! Наверное, Фенкиньен наткнулся на таких горе-альпинистов. Ведь официально считается, что никого на горе нет, а значит, никаких спасательных операций не предусматривалось!
Вспомнил полемику.
Вопрос: что делать после очистки горы?
Ответ: запретить вообще всякое восхождение.
Вопрос: а как это сделать?
Ответ: а хрен его знает. Не отстреливать же альпинистов! Это же был самый лакомый кусочек для искателей приключений на планете!
Вопрос: а если разрешить восхождения опять?
Ответ: и лет через сто придётся её чистить; слишком дорогое удовольствие для человечества!
Вопрос: а если Марс? Там самая высокая гора в системе вообще, Олимп называется.
Ответ: Олимп не любят восходители. Им подавай вид сверху! А что за вид, если склон Олимпа скрывается за линией горизонта? Бедно на достойные горы Ближнее Приземелье!
…Наконец отозвался чиновник, курирующий контракт.
Визор показал сонного очкарика. Он что, даже спал в очках? Хотя… да! В этом году очки на носу – писк моды.
– Мистер Фенкиньен, что случилось? Вы знаете, что в моём часовом поясе глубокая ночь?
– Да, мистер Джонсонсер. Но у меня форс-мажор: найден живой альпинист.
– Не городите ерунды!
– Надеюсь, что он выживет. Но что мне с ним делать? В контракте речь идёт только о покойниках.
– Совершенно верно. Спасательные операции вне вашей компетенции. Я, конечно, мог бы вам посоветовать сбросить его обратно на склон, но это не совсем гуманно. Более того, если так сделать, и этот турист околеет после вашего отлёта, не дождавшись спасателей, то на горе останется неубранный труп, значит, вами будет нарушен пункт… – он почесал ощетинившийся подбородок, вспоминая номер пункта. Но так и не вспомнил: – нашего контракта…
– И что мне делать?
– Понятия не имею. Обогрейте, накормите, привезите, наконец, в какой-нибудь госпиталь…
– И кто мне за это заплатит?
– Повторяю: в контракте расходы на спасение человека не предусмотрены. Вот пусть спасённый и возмещает убытки… – Джонсонсер помолчал, зевнул… – Больше по таким пустякам меня не беспокойте, – и отключился.
Фенкиньен подумал, что медробот уже закончил программу реанимации, и нужно всё-таки взглянуть на «покойника». Мусорщик бегло осмотрел экранчики ботов – кажется, никаких сбоев больше не было, – и пошёл в свою каюту.
Каюта – это закуток, где Фенкиньен мог просто полежать, вытянув ноги, послушать новости, развлечься, напялив на голову шлем, поесть… Да мало ли! Больше свободных помещений на мусоровозе не было: рубка, кабинка для гигиенических процедур и этот закуток. Гравидвигатель занимал места чуть больше, чем эти три комнатки. Остальное – баки для мусора, отсеки для размещения ботов и обслуживающих роботов, баки с горючим для манёвров, цистерны для воды и воздуха. 90% полезного объёма – мусорные отсеки. Даже медробот со всеми лекарствами и инструментами компактно складывался в особой нише в жилой каюте.