Итальянская любовь Максима Горького - стр. 27
– Там какое-то безумное смешение кровей: грузинской, польской, литовской, русской, – продолжала мать.
– Может, ты покажешь мне ее фотографии?
– Тебе это нужно прямо сейчас?
– Ну, пожалуйста, мамочка! Ну хочешь я сбегаю за пирожными.
– Мне же нельзя, – с видом оскорбленной добродетели выпрямилась мать. – Сценический образ, фигура…
– Ну мам, – подлизывалась Вера. – Иногда немного можно. Нужно баловать себя.
– Ладно, уговорила. Возьми эклеры, только с ванильным кремом, с шоколадным – не надо. И тирамису, которое продают в пекарне на углу. Оно у них замечательное – легкое, воздушное… И это все в последний раз. Больше ни-ни. А я пока сварю кофе. Только побыстрее. А то уже воображение разыгралось…
Сидя за столом с кофе и пирожными, Вера рассматривала старый фотоальбом.
– Вот Дарья Андреевна, смотри. Красавица. Твоя бабушка Люся все время говорила, что я – в нее.
В Дарье Андреевне Шевардиной грузинская кровь явно преобладала. Она была высокой, с тонкими чертами лица и копной черных вьющихся волос. Снимков было немного. Дарья Андреевна в Парке Горького, на первомайской демонстрации, с семьей – маленькой дочкой и мужем. И еще пара фотографий, где она на природе.
– Вот и все! Царствие ей небесное. Участок нам от нее достался. И квартира двухкомнатная, которую потом на эту трехкомнатную обменяли.
– Мам, скажи, пожалуйста, а драгоценностей от Дарьи Андреевны никаких не осталось?
Минуту-другую мать колебалась, а потом со вздохом проговорила:
– Остались.
– А почему ты мне никогда раньше об этом не говорила? – изумилась Вера.
– Ты – женщина легкомысленная, тип психики еще неустойчивый. Тебя любой хмырь окрутить может, – сердито поджала губы мать.
Вера не знала: то ли огорчаться, то ли смеяться над такой «характеристикой».
– Мам. Ну вообще-то я взрослая… Не забывай, что сама уже мама. Пашка растет.
– Да. Растет… В том-то и проблемы! А что мы ему можем дать?
Это была больная тема. Вера стиснула руки.
– Драгоценностей немного, – вновь вернулась к теме мать. – Брошка, ты видела ее, я в ней часто выступала. Такой цветочек, а вокруг камешки.
– Да, красивые стразики.
– Стразики! – усмехнулась мать. – Бриллианты чистой воды, только я тебе не говорила об этом.
– Да-да, я легкомысленная и неустоявшаяся, я об этом уже слышала.
– Прости. Но это всего лишь констатация факта. Как ты могла выйти за такого, как Валерик?
– Мама!
– Молчу! Хорошо, я тебе все покажу. Кто знает, может быть, завтра меня не станет, ты должна знать, где наши фамильные драгоценности лежат. Вдруг понадобятся на черный день.
– Мама! Живи долго! – испугалась Вера. – Тебя еще позовут на сцену, ты будешь выступать, радовать нас с Пашей… Все будет хорошо, вот увидишь!