Итальянец, или Исповедальня Кающихся, Облаченных в Черное - стр. 24

Родителей его не было дома, и Винченцио мог вволю предаться сладостным воспоминаниям, пленившим его воображение. Всю ночь напролет он то расхаживал из угла в угол по своей комнате в волнении, сравнимом только с недавней его лихорадочной тревогой, то принимался писать – и тут же рвать – письма Эллене; то ему представлялось, что они слишком длинны или, наоборот, чересчур коротки; то он внезапно вспоминал, о чем еще должен был сказать, или жалел, что слишком холодно выразил страсть, неизъяснимую ни на одном из существующих языков.

К тому времени, когда прислуга была уже на ногах, Винченцио удалось все же сочинить более или менее удовлетворившее его послание, которое он направил на виллу Альтьери с доверенным лицом, однако не успел гонец покинуть дом, как юношу осенили новые, не терпевшие отлагательств важнейшие доводы и сильнейшее желание исправить многие строки, дабы яснее донести вложенный в них смысл, – словом, он отдал бы полмира, лишь бы вернуть курьера.

Он был еще очень взволнован, когда его позвали к отцу: назначенная встреча долго откладывалась из-за занятости маркиза. Вивальди быстро понял, о чем пойдет речь.

– Я желал переговорить с тобой, – начал маркиз высокомерно-суровым тоном, – о предмете, чрезвычайно важном для твоей чести и счастья; мне хотелось также предоставить тебе возможность опровергнуть слух, который причинил бы мне немалое беспокойство, если бы я позволил себе поверить ему. По счастью, я слишком полагаюсь на разумность моего сына, чтобы принимать на веру такого рода новости, и потому решительно заявил в ответ, что мой наследник, в высшей степени осознавая свой долг перед семьей и перед самим собой, не совершит ни малейшего проступка, который мог бы опорочить его достоинство или достоинство его родных. Итак, я призвал тебя только затем, чтобы ты прямо опроверг возведенную на тебя клевету и тем самым дал бы мне право разоблачить ее перед теми, от кого я ее услышал.

Едва дождавшись конца этой вступительной речи, Винченцио порывисто обратился к отцу с просьбой растолковать суть предъявленного ему обвинения.

– Говорят, – продолжал маркиз, – будто некая молодая особа по имени Эллена Розальба (кажется, так ее зовут?)… Тебе она знакома?

– Еще бы! – вскричал Вивальди. – Прошу прощения, милорд, умоляю вас – продолжайте…

Маркиз, помедлив, окинул сына суровым взглядом, в котором, однако, не сквозило ни тени удивления.

– Говорят, будто названная молодая особа с помощью всяческих хитростей завоевала твою привязанность и…

– Совершенно справедливо, милорд, синьора Розальба завоевала мою самую горячую привязанность, – не удержался Вивальди, – только прибегать к хитростям ей для этого не пришлось.