Истребление кумиров. Князья и воины - стр. 42

– Это все, что ты хотел сказать? – удивленно спросил Мессир.

– Не все, – огрызнулся тот, – недовольный тем, что его торопят и перебивают, – должен же я был князю про его прошлое напомнить, а то он уже в святоши заделался. Сидел на берегу, думал, как бы это сделать, а тут эта горемычная и подвернулась, вот все и получилось так, как получилось.

– Хорошо, – согласился князь, – понимая, что оправдываться Мефи большой Мастер, – а Перуна зачем трогал. Я тебя о том просил?

– Не просил, – согласился бес, – но я и ангелу пари проиграл, поставил на эту деревяшку и проиграл, что же мне оставалось делать?

– Игрок ты никудышный, – усмехнулся тот, – ты бы лучше на себя поставил. Или сам вместо той деревяшки пошел бы.

– Ты же знаешь, что я не тону, – отвечал бес.

– Вот то-то и оно, такой никудышный, что и потонуть не можешь, да и развернулся бы ты там так, что дружок твой тебя бы назад и отправил, я один на всем свете только и терплю тебя.

В его голосе звучала насмешка и усталость.

Мефи вел себя более чем нагло, хотя понимал, кто перед ним сидит. Что же поделать, если он давно потерял страх, а вот уверенности и наглости оставалось даже больше, чем требовалось.

Мессир, наконец, махнул всем, чтобы они уходили.

№№№№№№№

И чуяли русичи, что ничего не остается у них от старой веры, она исчезает бесследно навсегда. Лишь самые отважные, фанатичные и непримиримые еще упорнее стояли на своем, делая вид, что в мире ничего не происходит, все остается неизменным. Но их становилось со временем все меньше, да и старались они подальше укрыться от мира. Хотя души часто охватывал страх перед всевидящим оком бога, бесконечными адскими муками, обещанными им впереди.

На похоронах Рогнеды Владимиру казалось, что он ставит последнюю точку в своем прошлом. На девятый день ночью, когда Апраксии не было в комнате, он проснулся в страшном одиночестве и увидел тень рядом, как раз напротив своей кровати.

– Что тебе надобно? – не выдержал князь

– Зачем ты похоронил меня по новой вере?

– О душе твоей думал, о том мире, где ты сейчас.

– Но это неправда, – вздрогнула тень, – как и всегда ты думал только о себе. Я пришла сказать, что ухожу от двери ада и чистилища. Я должна быть тебе благодарна, но чувствую только злобу. И если там (она указала на небо) нам предстоит с тобой свидеться, я все равно не стану тебя благодарить, не дождешься ты этого от меня.

Она отшатнулась и отвернулась от князя.

– А я и не жду благодарности, – невольно вырвалось у него, – мне надо быть в мире со своей душой, и только.