Истребители - стр. 3
– Групповой пилотаж, воздушные бои тоже не отрабатывались?
– Никаких воздушных боев. Даже по конусу не стреляли, только, по-моему, один раз по наземным щитам.
– После УТ-2 начали готовиться на УТИ-4?
– Да, двухместный УТИ-4, а с УТИ-4 на И-16. Конечно, УТ-2 был самолетик очень комфортный, он позволял выполнять все фигуры высшего пилотажа. И-16, наоборот, очень строгий, особенно на посадке, чуть только высокое выравнивание – он на крыло и ломает шасси. Выпустили нас досрочно в октябре 1941 года.
– Какой на момент выпуска из училища у вас был суммарный налет?
– Часов 50–60 в сумме на УТ-2, УТИ-4, И-16 – очень маленький налет.
В общем, в октябре 1941 года нас выпустили, 50 человек отличников, присвоили звание «сержант» и… оставили как аэродромную команду, никуда не распределив. Начались ранние холода, а мы оставались в летнем лагере Калмык, палатки засыпало снегом. Летать нам не давали, летали только те, у кого получалось хуже нас, – подтягивали. Позже нас перевели в гарнизон, в теплые казармы – мы хоть отогрелись. Мы выполняли хозяйственные работы, в частности, демонтировали авиационные мастерские. Жалко было станки, силовые кабели – мы все выворачивали с мясом и отправляли на восток.
– К эвакуации готовили?
– Да. Не было уверенности, что немцы не дойдут до Борисоглебска. Где-то в конце ноября пришел приказ отправить нас во 2-й запасной авиационный полк, который базировался вблизи станции Сейма, между Москвой и Горьким. Сформировали команду выпускников со всех эскадрилий, человек девяносто, назначили старшим какого-то капитана, дали продуктов на трое суток, посадили в плацкартные вагоны, и мы поехали в Сейму. Доехали до Балашова – и все, дальше пассажирского движения нет. Дальше ехали в пульмане с удобрениями, а там открытые люки – пыль летит, мы грязные как черти. На станции Ртищево, кажется, мы увидели в тупике два пассажирских вагона. Захватили их и прицепились к эшелону, который в направлении Сеймы шел. Голод у нас был страшный – продуктов на трое суток прошло, а мы ехали в итоге 17 дней. Только один раз, в Пензе, удалось поесть пшенной каши, и опять голодать – до самой Сеймы. Очень тяжелое время, вспоминать и то тяжело – ранняя зима, морозы, вокзалы забиты женщинами с детьми – массы людей эвакуируются на восток. Трагедия…
– Насчет продуктов – в целом хорошо кормили в училище? С началом войны изменилась кормежка?
– До войны питание было превосходное, с началом войны, через некоторое время, сильно ухудшилось.
Доехали до Сеймы – голодные, злые. Вечером вышли из вагонов, построились – холодно, мороз. А нас там никто не ждет! Разместили до утра в недостроенной землянке – окон и дверей нет, голые деревянные нары. Прижались друг к другу, кое-как переночевали. Утром нас отвели в баню, выдали белье, мы там отогрелись, помылись. После завтрака настроение вообще улучшилось. Вдруг команда поступает – с вещами прибыть на вокзал. Ну, думаем, опять начинается! Смотрим, стоит нормальный поезд, пассажирские вагоны, проводники. Зашли, чистенько все – мы поняли, что не везде хаос. Нас отправили в город Семенов, северо-восточнее Горького, и разместили в Доме культуры.