История знаменитых цитат - стр. 54
Сентенцию Карамзина могли бы повторить многие российские самодержцы.
По сообщению английского дипломата Джайлса Флетчера («О государстве Русском», 1591), Иван Грозный велел английскому золотых дел мастеру хорошенько смотреть за весом золотых слитков для изготовления посуды, поскольку-де «русские мои все воры». Англичанин заметил на это:
– Ваше Величество (…) забыли, что вы сами русский.
– Я не русский, предки мои германцы, – возразил царь.
Екатерина II в письме к г-же Бьельке от 12 апреля 1775 года философически замечает: «Меня обворовывают точно так же, как и других; но это хороший знак и показывает, что есть что воровать».
Куда менее благодушно писал о том же любимый внук Екатерины, цесаревич Александр Павлович: «Непостижимо, что происходит: все грабят, почти не встречаешь честного человека, это ужасно» (в письме своему воспитателю Фредерику Лагарпу от 21 февраля 1796 г.). Однако в правление самого Александра – если верить Карамзину – грабить меньше не стали.
Наконец, Николай I, создатель безукоризненной вертикали власти, говорил своему сыну, будущему императору Александру II:
– Я полагаю, что во всем государстве только мы с тобой не воруем (по записи в дневнике К. А. Варнгагена фон Энзе 5 ноября 1850 г.).
В советское время карамзинская фраза находилась в тени, и только полуюродивый Деточкин в кинокомедии Рязанова мог воскликнуть на всю страну:
– Ведь воруют! Много воруют!
Зато с 1990-х годов «Воруют!» стало по-настоящему крылатым словом и остается таковым по сей день.
Как обычно, наиболее яркими фразами на эту тему отметился Виктор Черномырдин:
– Всегда воровали и всегда будем воровать (согласно «Известиям» от 16 октября 1999 г.).
Он же с оптимизмом, достойным Екатерины Великой, заявлял:
– У нас [в России] воруют намного больше, причем нигде не убавляется, такая страна (на встрече с журналистам в Английском клубе 8 апреля 2005 г.).
А министр экономического развития Герман Греф дал такой прогноз:
– Если воровать перестанут, то мы будем жить, наверное, уже не в России, а в другой стране (на встрече с журналистами 3 марта 2005 г.).
Враг моего врага
В романе новосибирской писательницы Аглаиды Лой «Город и Художник» (1984) упоминается «старый горский кодекс»:
Враг моего друга – мой враг,
друг моего врага – мой враг,
враг моего врага – мой друг,
друг моего друга – мой друг.
Слова о «старом горском кодексе» здесь всего лишь украшение речи; эта ссылка ничуть не более достоверна, чем ссылка на «закон тайги» или «закон прерий».
Нейрохирург Иван Кудрин в своих заметках о блокадном Ленинграде («Прорыв блокады», 2008) вспоминает, что ленинградцы часто говорили об открытии «второго фронта». «На союзников, впрочем, мало надеялись. (…) Вспоминали индейскую мудрость: “У меня три друга: первый – мой друг, второй – друг моего друга и третий – враг моего врага”. Все считали, что третья степень дружбы только и объединяет нас с нашими союзниками».