История зеркала. Две рукописи и два письма - стр. 15
Странное чувство охватило меня тогда. Мне казалось, что однажды мы уже сидели вот так, и знаю я Ансельми очень давно. Хотя родились мы и жили далеко друг от друга, незримая связь существует между нами, и связаны мы ей словно старший и младший брат. Его ладонь всё ещё сжимала мой рот, но сила ослабла, и я чувствовал, как тепло руки согревает моё лицо. Мне захотелось повернуться и вот так же приложить руку к его щеке, но я не осмелился это сделать.
Прошло какое-то время, прежде чем все шорохи улеглись. Наконец, я решился взглянуть и смутился, встретившись с его глазами.
– Я так и думал, что раньше ты не видел ничего подобного, – шепнул он мне.
– Что это было? Что? Какое-то колдовство, да? Где тебя научили колдовать?
– Ну что ты, какое колдовство… Мы называем это – зеркало. Обычное зеркало. Его делают в Венеции, чтобы каждый, кто захочет, мог в нем видеть самого себя. А французский король пожелал иметь такую мастерскую в Париже. Он и пригласил итальянских мастеров.
– Так вы из Италии?
– Я же говорил: мы выехали из Венеции. Но вообще-то об этом никто не должен знать, пока мы не доберемся до Парижа.
– Почему это тайна?
Ансельми пристально смотрел на меня.
– Я сам удивляюсь, что не боюсь говорить с тобой… Но я спокоен: тебе некому рассказать, а если и скажешь, кто тебе поверит.
Слова его – чистая правда: вряд ли когда-нибудь решился заговорить об этом с папашей Арно.
– Ты хочешь сказать, что я видел там себя? То есть это были мои глаза?
– Ну, конечно, а ты их не узнал? Хотя, что тут удивительного – ты так испугался. Но это было твое лицо, уж поверь мне.
Раскрыв ладонь, он посмотрел теперь на оправу, сперва задумчиво, но взгляд его постепенно менялся, а глаза смотрели так внимательно, словно видели что-то особенное, недоступное другим.
Страх и любопытство попеременно терзали меня, что говорить, старость мудра и предусмотрительна, а в юности любопытство всегда берет над нами верх – я оказался не исключением. Но что тут может быть опасного, если Ансельми так спокоен, и тишина по-прежнему окружает нас? И если сам французский король желает иметь сей предмет, что тогда может быть предосудительного?
– Можешь показать ещё раз, Ансельми?
С недоверием я опять смотрел. Как в такой крошечной оправе может поместиться моё лицо? Я видел в ней то маленькое, чуть оттопыренное ухо и светлые волосы, торчащие над ним, то сжатые губы. Я приоткрыл рот, и губы в оправе слегка раздвинулись! И впрямь колдовство, как такое может быть… Пробовал улыбнуться – и в ответ получил такую же неуверенную улыбку. Нахмурил лоб – и на лбу в оправе проявились черточки. Под ними двигались глаза – как бы я ни поворачивал оправу, они неотрывно смотрели на меня.