История запорожских казаков. Быт запорожской общины. Том 1 - стр. 44

. Манштейн пишет: в 1738 году открылась в Яссах и Бухаресте моровая язва; отсюда она перешла в Каменец-Подольский, Бар, Могилев, захватила Украину[144], перешла в Очаков и на Кинбурн, поглотила многих казаков на Запорожье, полегших своими костьми на кладбище Новой Сечи и черными могилами сразу увеличивших эту и без того мрачную обитель. В 1748 и 1749 годах на Украине свирепствовала страшная саранча, для истребления которой принимались такие же решительные меры, как против чумы[145]. Феодосий повествует: в 1750 году страшная чума опустошила почти все Запорожье[146]; в это время Кош предписал жечь имущество и кедии зачумленных иноков Самарско-Николаевского монастыря; тогда предана была пламени келия настоятеля монастыря, иеромонаха Прокла, умершего от чумы; вместе с его имуществом сожжено было множество документов, относящихся к истории этого монастыря, и биография первого настоятеля обители, иеромонаха Паисия[147]. Эта чума продолжала свирепствовать потом ив 1756 году в тех же самарских местах[148]. В 1759 году было неурожайное лето в Запорожье; после него настала холодная и бурная осень, а после пасмурной осени наступила с конца октября глубокая и холодная зима: снега завалили запорожские степи; стужа, мороз и порывистые ветры довершали лютость зимы; такие холода упорно держались до февраля следующего 1760 года, и в это время погибло множество людей и еще более того скота[149]. В наступивший 1760 год на запорожской реке Самаре вновь открылась чума. Феодосий описывает происходившее так: «Появившаяся и сразу в одно время обнявшая все вообще Запорожье моровая язва была так сильна и свирепа, навела на казаков запорожцев такой панический страх, что жители Запорожья в недоумении и страхе, в томлении сердец и в смятении духа, в виду смерти, прекратили все обычные занятия свои и всецело предались молитвенным воплям и сердечным воздыханиям к Богу. В Никитином (заставе) иеромонах-начальник, внезапно и скоропостижно умерший, незадолго до смерти в духе старческой, отеческой любви, написал умилительное воззвание к своим деткам-запорожцам, прося и умоляя их каяться во всех прегрешениях своих и готовиться к переходу в загробную жизнь; сечевой школы и церкви учитель и уставщик, иеромонах Леонид, прекратив все занятия в школе и переместив учеников своих из Сечи за речку Подпольную, по долгу звания своего, как отец сердобольный, возвысил к детям-запорожцам голос свой яко трубу, письменно и устно внушал всем и каждому, в тяжкие минуты явной опасности, заботиться исключительно о благоугождении Богу и о спасении души. Сам пан атаман Алексей Белицкий, именем всевельможного и всевластного Коша, располагал и приглашал казаков-запорожцев к тому же. В духовном, чисто религиозном настроении сердца казаки-запорожцы во все это время огромными массами ходили в Новый Кодак на поклонение образу великого милостивца и избавителя от наглой смерти, святителя Христова Николая»