История Византийской империи. Становление - стр. 80
В заключение приведем еще любопытный текст или, лучше, анекдот, сохраненный позднейшим писателем [26]. Епископ Халкидона Марис, пораженный слепотой, раз встретившись с Юлианом, стал его жестоко порицать, называя обманщиком и отступником. Юлиан сказал ему: «Отойди, несчастный, и оплакивай свою слепоту, ибо тебя не исцелил Назорей, которому ты воздаешь поклонение». Этот же ответил: «Благодарю Господа моего Христа, даровавшего мне то утешение, что я не вижу твоего бесстыжего и безбожного лица».
Для характеристики Юлиана как человека следует обращаться к тем же, большею частью, пристрастным источникам, по которым мы пытались ознакомиться с его церковной деятельностью. Либаний в похвальном слове Юлиану выражается, что риторика обратила к богам его героя. Мы бы предпочли здесь выражение школа, как более понятное в наше время. Может быть, в связи с личными школьными воспоминаниями легче объяснить закон его, воспрещающий христианам преподавание. Юлиан увлечен был поэзией языческого культа, реальная же скромность христианства казалась для него соблазном и безумием. В попытках оживить фикцию старого мировоззрения Юлиан растратил свой острый ум, красноречие и необычайную начитанность. Но только что он умер, вся его система рухнула, и язычество уже не в состоянии было оказать противодействия христианским началам. По его смерти открылся, однако, вновь ожесточенный спор между его приверженцами и противниками из-за оценки характера его деятельности. Одни превозносили его до небес, другие топтали в грязь и всячески унижали его личный характер.
Нужно полагать, что Либаний в своем преклонении пред Юлианом набрасывает слишком яркие краски, сравнивая, как мы видели выше, своего героя с богами. Менее повышенный тон в характеристике историка Аммиана Марцеллина [27]. Он указывает такие черты, которые действительно свойственны были Юлиану и засвидетельствованы с разных сторон. Таковы его умеренность и самообладание. Он довольствовался самой скромной пищей и мало спал. Подкрепив кратким сном свое тело, он сам лично проверял караулы и пикеты, а затем обращался к занятиям науками. Он был глубокий знаток в науке военного дела и гражданского управления, весьма тщательно вникал во все судебные процессы и являлся непреклонным судьей. О его мужестве свидетельствует множество битв, он был чрезвычайно вынослив к холоду и зною.
Если теперь обратиться к христианским писателям, то получим иное впечатление. По смерти Юлиана в церквах были публичные молебны. Это был дракон, чудовище, Навуходоносор, Ирод, страшное пугало, преследующее народ Божий. Он был апостат по природе, жестокий и самый гнусный из людей. С коварством он принимает вид той дьявольской змеи райской, которая живет в его груди.