История Смутного времени в России в начале XVII века - стр. 141

На другой день поляки и мятежники продолжали наступать. Битва возобновилась, но без значительных усилий с той и с другой стороны^>149. Рожинский, несколько смущенный накануне претерпенным поляками уроном, не отваживался на решительное нападение, и, вероятно, царское войско удержалось бы в занимаемом им месте, ежели бы князь Шуйский и товарищи его, не доверяя собственным силам своим, не стали преждевременно готовиться к отступлению и не отпустили назад к Болхову пушечный свой снаряд. Гетман, известившийся о сем обстоятельстве через перебежавшего к самозванцу каширского боярского сына Никиту Лихарева, не усомнился более дружно ударить на царские полки, которые, встревоженные робкими распоряжениями своих начальников, не выдержали натиска и побежали врассыпную. Тогда отрезвившийся уже Ламсдорф почел удобным привести в действие свою измену^>150. Отведя в сторону своих всадников, он хотел вести их к самозванцу с распущенными знаменами. Но немцы имели жен и детей своих в Москве: страшась за них, они по большей части отказались участвовать в предательстве и поскакали вслед за отступающими царскими воинами. При Ламсдорфе осталось не более двухсот человек, которые все вместо ожидаемого ими награждения были изрублены с гнусным начальником своим запорожскими казаками, исполнявшими в точности приказание, данное Рожинским при вступлении в сражение, отнюдь не щадить немцев, коими он полагал себя обманутым.

Живо преследуя разбитых, неприятель настиг и отбил тянувшиеся к Болхову пушки^>151. Царские воеводы, оставив в Болхове пять тысяч человек, сами с прочим войском спешили безоглядно к столице^>152.

Самозванец немедленно подступил к Болхову, где и не помышляли обороняться. Часть засевших в сем городе воинов разбежалась; затем оставшиеся, не полагая уже себя в состоянии противиться, отворили ворота вору, которому и присягнули по примеру начальника своего князя Третьяка Федоровича Сеитова^>153.

Выйдя из Болхова, неприятель разделился надвое: Лисовский с отрядом, состоявшим из запорожских казаков, бунтующих поселян и малого числа поляков, направился к Коломне, а самозванец и Рожинский с главными силами пошли к Калуге и расположились лагерем в устье Угры. Ослепленные неосторожной доверчивостью, они дозволили князю Сеитову составлять их передовую дружину с одними воинами, вместе с ним сидевшими в Болхове. Все они хотя и и передались самозванцу, но только по необходимости, а в сердце своем сохраняли верность царю. Лишь только переправились за Угру, то князь Сеитов со всеми людьми своими отделился от самозванца и поспешил привести их к царю