История Смутного времени в России в начале XVII века - стр. 112

В юго-западных пределах государства мятеж водворялся еще в опаснейшем виде для правительства. Главным зачинщиком оного оказался один из первейших царских чиновников. Во время восстания Москвы против расстриги находящийся в числе его царедворцев князь Григорий Петрович Шаховской успел похитить государственную печать; имея, таким образом, в руках важное орудие для возбуждения новых смут, он решился воспользоваться оным в удовлетворение властолюбия своего^>20. Но не в столице мог он надеяться приступить с успехом к исполнению своего злодейского предприятия. Ему должно было действовать первоначально в такой стране, где еще чтилось имя Димитрия и где по шаткому расположению умов нетрудно было ему найти многочисленных сподвижников. Северская земля вполне удовлетворяла сим условиям, ибо там не переставали еще бушевать неистовые страсти бродяг. Лукавый Шаховской успел снискать доверенность царя и выхлопотать себе воеводское место в Путивле. Приехав в сей главный город в Северии^>21, он созвал обывателей и объявил им, что Димитрий жив и укрывается от убийц, жаждущих его крови^>22, что Василий ожесточен против северян за оказанное ими усердие Димитрию и что он в наказание готовит им участь, подобную той, которая постигла Новгород, разгромленный свирепством Иоанна Грозного^>23. Он убеждал их, для собственного спасения своего, вооружиться за Димитрия. Подстрекаемые им путивляне взбунтовались против Василия, и их примеру последовали города: Муромск, Чернигов, Стародуб и Новгород-Северский^>24. В Чернигове начальником был тот самый боярин князь Андрей Телятевский, который не хотел участвовать в измене целого войска под Кромами; но, застращенный истязаниями, коими самозванец наказал его верность к царю Феодору, он не походил уже на себя! Прежняя твердость его уступила место малодушию, и он не только не старался обуздывать бунтовщиков, но даже согласился быть одним из главнейших их начальников.

Впрочем, крамола действовала не в одних отдаленных областях государства. Царь Василий имел в Москве многочисленных приверженцев, но противники его бодрствовали и там и втайне устраивали ковы свои по наущению недовольных бояр. Волнение огласилось новым воззванием к народному самоуправству. Ночью на воротах многих вельмож и иностранцев нашли подпись, что царь повелевает народу разграбить дома сих изменников^>25. Чернь, всегда лакомая к добыче, уже с радостью собиралась на разбой; царские чиновники не без труда ее усмирили. Несколько дней прошло спокойно; но пятнадцатого июня, когда Василий шел к обедне, московские обыватели стали снова стекаться на дворцовую площадь, приглашенные именем царя, который будто бы желает говорить с народом. Царь изумился и приказал исследовать, кто дерзнул без его ведома действовать его именем? Сам же, не трогаясь с места, со слезами укорял в коварстве окружавших его царедворцев. «Не вами ли самими, – говорил он, – я избран на царство? Если я вам неугоден, то можно и без смуты избавиться меня. Я сам готов сложить с главы моей царский венец». Тут он кинул посох, снял шапку и промолвил: «Если так, выбирайте кого хотите!» Все молчали. Тогда царь, взяв обратно посох, воскликнул: «Мне надоели эти козни: то хотите меня умертвить, то грозите смертью вельможам и иноземцам; по крайней мере, думаете ограбить их; если признаете меня царем, требую казни виновных!» Слушатели отвечали с покорностью, что они клялись ему в верности и повиновении, готовы умереть за него и сами просят наказать преступников. Обывателей распустили по домам, но пятерых мутителей схватили. Правительство верило существованию заговора, имеющего целью возвести на престол князя Мстиславского, но учиненный розыск совершенно оправдал вельможу. Только некоторое подозрение пало на сродника его, боярина Петра Никитьевича Шереметева, которого удалили из столицы, назначив его главным начальником во Псков