История села Мотовилово. Тетрадь 5 - стр. 8
Не прошло трех дней, а соседки снова схватились. В этот раз из-за Анниного петуха. Соседка Устиньи, Анна Гуляева, кур не имела, а держала одного петуха, который из-за скуки частенько наведывался в Устиньин двор к ее курам. Топтал их, из-за чего Устинья частенько и вызывала Анну на враждебный словесный бой.
– Ты уйми свово петуха-супостата! – во всю улицу кричала Устинья, а то я ему башку отшибу! – грозилась она.
– А за что я его унимать-то буду? – спокойно, без возмущения возражала Анна.
– А за то, что он, как жандарм, ко мне на двор повадился и всех моих кур перетоптал, окаянный! – буйствовала Устинья.
– Ну что за беда, что за важность, пусть топчет. Для тебя же лучше, куры больше яиц нанесут, – с подковыркой подзадоривая шабрёнку, отшучивалась Анна.
– Как пусть топчет? Чай, у меня свой кочет есть и не хуже твово замухрыстика, – кипятилась Устинья.
– Стало быть хуже! Раз мой в твой двор заходит, чай, и мому-то надо. Если он не будет кур топтать, он скоро сдохнет, – шутила Анна.
– Нет! Не разрешу! Не позволю! – ярошилась, выходя из терпения, Устинья, – держи для свово кочета своих кур, а на моих не надейся, и разводить племя от твоего паршивца в шабровом деле не дозволю! – яростно буйствовала Устинья.
– Петуха держит, а кур нарушила – рази это дело! Где это слыхано!
– Да я его, может быть, заместо часов держу, какое твое дело! Без петуха-то проспишь до бела дня, а он проспать не даст, запоёт, разбудит. Да без кочета и жить-то грех! Ты об этом разумеешь или нет! – невозмутимо убеждала и урезонивала сварливую соседку Анна. Этот-то спокойный и невозмутимый тон и вывел Устинью из терпенья, и она снова, в который уж раз, начала обзывать Анну разными непристойными словами и прозвищами. Не оставалась в долгу и Анна. Под конец спора она бросила Устинье главный козырь злословия:
– Да у тебя избёнка-то хуже, чем у меня! Не избёнка, а хибарка, как у старухи–келейницы.
– Эт как хибарка!? – не на шутку разгневалась Устинья. – Ведь и твоя-то халупа не дворец! – подковырнула и она соседку.
– Моя-то хоть тоже не большая, а окошек-то впереди три, а у твоей-то хижины всего-навсего два, и они маленькие, как у мыши глаза.
Это сравнение вконец вывело Устинью из терпения. От нахлынувшей на нее злости она была готова Анну живьем съесть.
– А твою-то кельёнку и пичужки-то не любят! А на моей избёнке, видишь, под коньком крыши, косатушки гнездо сляпали и мирно привились. Не стерпела Устинья такого, выбрала время ранним утром, когда Анна отлучилась из дому, набрала комков и злонамеренно отомстила – сшибла ласточкино гнездо.