История села Мотовилово. Дневник. Тетрадь 13 - стр. 9

– Больно-то не красива.

– Зато вымя большое несет. А что толку-то у красивой, рога большие, а вымя с кукиш. Небось такая многова молока не надоит, – деловито возразила Анне Дарья.

– Ах, Любаньк, и у вас корова-то вымиста, должно помногу доит, вон тоже какое вымя-то накопилось, – заметила Дарья.

– Она у нас ведёрница, и молоко – одна сметана! – с гордостью сказала Любовь Михайловна. – У нас и куры выленялись и снова занеслись, – похвалилась перед бабами она же.

– По всему видно, что год нынче будет урожайный! – воспользовавшись некоторым затишьем в разговоре сказал Иван Федотов.

– А что? – спросил Василий Савельев

– Лист на землю «орлом» ложился, зимой в поле снега бугристыми были, и весна дружно засела! – пояснил о его ежегодных приметах Иван, глядя в сторону прогона, из которого следом за табуном возвращался с возом жердей Семион.

Семионова лошадь, напрягая все свои силы, тягостно тащилась по дороге. Заднее колесо телеги так тоскливо и визгливо с присвистываем скрипело, что обезумевшие собаки бежали на свист, думая, что их сманивают ребятишки на кормежку. Семион подъехав к своей избе, остановил воз под старой изуродованной молнией ветлой, которая вот уже, наверное, около века стоит под окном его избы и молча сосёт землю своими наполовину оголёнными узловатыми корнями.

– Дело бают, что кокушка проспала благовещенскую обедню и за это стала свои яйца терять, и с Семионом что-нибудь случиться. Люди всю Пасху нарядными, под колокольный звон отдыхают, а он в лес поехать надумал, – критикуя Семиона, высказалась Дарья.

Отъезжая в лес Семион, доложил своей старухе Марфе: «В лесу, где гульбище, я углядел кучку тонких сосёнок на жерди, для городьбы. Поеду, привезу, что чего дасться!». И, запрягши свою кобылёнку, он поехал. Забывшуюся в пути лошадёнку, чтобы поскорее миновать с осуждением глядящий на него нарядный народ, Семион ободрил ударом кнута. От внезапности кобыла испугалась, скакнув бросилась в галоп. Хозяин от рывка чуть не слетел с телеги, невольно укачнувшись в задок. Нарубив с воз жердей, Семион погрузил их на телегу и стал выезжать из чащобы на дорогу. Стоят у самой лесной дороги две сестры-березки, их белые стволы, покрытые глазасто-усатой корой-берестой, нежно ласкают глаз. И нужно было Семиону с возом проехать между ними. Не рассчитал он, задел осью телеги за одну березку-красавицу, содрало осью молодую, еще не очерствевшую и не почерневшую кору, из раны детской слезой потёк березовый сок. Семион, выехав на дорогу, остановил лошадь. Отыскав пустотелую, прошлогоднюю былинку и обломав ее концы, сделал из нее трубочку. Припав на коленях к ранке березы, он с наслаждением напился вкусной, приятной на вкус жидкости. «Вот благодать-то! – проговорил Семион для себя и сев на воз, тронул лошадь, – но-о! милая, поехали!»