История русской идеи - стр. 2
Осознание этой «обскурации» передано автором «Слова о полку Игореве» в поэтической форме:
В этом произведении, словно в зёрнышке будущего многовекового растения, заложены христианские темы спасенья души и «неправды» междоусобиц, языческие темы одухотворения природы и поэтизации бытия, воспевания славы и героизма, оплакивания погибших. Они алой нитью протянутся через всю историю Древней Руси и Российской державы, затем трансформируясь в светские идеи социальной справедливости, защиты отечества и памяти жертв – в СССР.
Владимир Мономах, перечислив, как он «ходил» на соседних князей в Смоленск, в Полоцк, в Курск, во Владимир, в Чернигов, в Переяславль, а также в Польшу, в чешскую землю, на половцев, сколько «миров заключил», сколько половецких князей «иссёк», а сколько «отпустил из оков», оставил потомкам напутствие: «Не ленитесь ни на что хорошее! Так поступал отец мой блаженный и все добрые мужи совершенные. На рассвете, увидев восходящее солнце, с радостью молвите: «Господи, умножь годы мои, чтобы впредь, в остальных грехах своих покаявшись, исправил жизнь свою!»» (пер. Д. С. Лихачёва).
Мировоззрение наших предков зиждилось на уверенности, что все существенные события уже есть в Книге Жизни; и тому, что происходит у них на их глазах, нужно лишь найти адекватное толкование в Священном писании. Вместе с тем, языческие мотивы (в том же «Слове о полку Игореве») свидетельствуют о господствующей в народной среде мифологии. Для мифологического сознания характерно ощущение безвременности бытия и деперсонализации субъекта. Творчество монахов, обращённое ко всему люду (включая князей), имело целью изобличенье грехов. Вот как пишет об этом автор «Повести временных лет»: «Это Бог напустил на нас иноплеменников, не их милуя, а нас наказывая. Наказывает он нас нашествием поганых; это ведь бич его, чтобы мы, опомнившись, воздержались от злых дел своих. Ведь потому-то и народ подвергается мукам: одних ведут в плен, других убивают, иных выдают на месть, и они принимают горькую смерть, иные трепещут, видя убиваемых, иные от голода умирают и от жажды. Одно наказание, одна казнь, бедствия же различны; различны печали и страшные муки тех, кого связывают и пинают ногами, держат на морозе и кому наносят раны… Пусть же никто не дерзнёт сказать, что Бог ненавидит нас! Нет! Нет! Ибо кого любит Бог так, как нас возлюбил? Кого так почтил он, как нас, прославил и превознёс? Никого! Были мы прославлены Богом и не прославили его, были просвещены – и не уразумели, видали волю владыки и презрели её. Потому ведь и сильнее разгневался на нас, что больше всех почтены были и хуже всех совершили грехи. Вот и я, грешный, много и часто Бога гневлю и часто согрешаю во все дни» (пер. Д. С. Лихачёва).