История русского искусства - стр. 12

И все же что-то не так…

Мокро.

По бедрам течет.

О нет, на неделю раньше! И главное, она только вчера постелила свежие простыни.

Впрочем, когда она ополоснулась в душе, надела чистые хлопковые трусы и вернулась проверить постель, пятен там не было. Хоть «дела» и пришли не в срок, но, по крайней мере, дождались, пока она окончательно не проснется. Возможно, это из-за диеты. Или в биологических часах начинают соскакивать с осей шестеренки. Не хотелось, конечно, быстро состариться. Однако время от времени Бобби приходило в голову, каким облегчением было бы наконец оставить в прошлом все беспокойства, связанные с менструальным циклом.

Ночной кошмар был окончательно позабыт, и она пошла на кухню – завтракать.

Следующие три дня на улице лило как из ведра. Андерсон беспокойно слонялась по дому (разок даже прокатилась с Питом в Огасту накупить всяких в общем-то не нужных в хозяйстве мелочей), тянула пиво и занималась мелким ремонтом под старые записи «Beach Boys». Но где найти столько поводов для ремонта? На третий день она кружила вокруг пишущей машинки, раздумывая, не взяться ли за новую книгу. Уже и сюжет был готов: молоденькая, но строгая школьная учительница и охотник на бизонов втянуты в вооруженную междоусобицу из-за пастбищ в Канзасе. Дело происходит в девятнадцатом веке, в начале пятидесятых годов – тогда любой житель центральных районов страны вольно или невольно готовился к гражданской войне. Книга обещала получиться хорошей. Правда, Бобби считала, что «не дозрела» пока до новой работы (в голове зазвучал насмешливый голос Орсона Уэллса: «Мы не напишем ни строчки до срока!»[6]). Тем не менее это грызущее беспокойство, это нетерпение по отношению к книжкам, к музыке и к самой себе – все признаки налицо. Скоро Роберту начнет уносить в мир грез… И придется подолгу сидеть за пишущей машинкой, силясь переправить ее туда же.

Питера тоже мотало по дому: он то царапал дверь изнутри, чтобы выйти, то снаружи, чтобы войти; покружит, уляжется, снова вскочит. «Виновато низкое атмосферное давление, – думала Андерсон. – Из-за него мы такие квелые и неприкаянные».

Да еще «эти дни»… Обычно из нее лило, как из шланга, а потом словно кто-то резким движением заворачивал вентиль. На сей раз было не так: она подтекала, как неисправный кран, ха-ха, не смешно. На второй день дождя, с наступлением сумерек, Бобби вдруг очнулась перед пишущей машинкой с уже заправленным в каретку чистым листом. Пальцы сами застучали по клавишам, но выходили то какие-то детские крестики-нолики в виде бесконечно повторяющихся «Х» и «О», то вообще имитация математических уравнений… Глупо, учитывая, что в последний раз она имела дело с уравнениями еще в средней школе, а в настоящее время пользовалась клавишей «Х» исключительно для зачеркиваний. Наконец Бобби вытащила страницу и выбросила в корзину.