История России. Московско-литовский период, или Собиратели Руси. Начало XIV – конец XV века - стр. 20

Последним событием княжения Калиты был поход против смоленского князя Ивана Александровича. Этот князь, по-видимому вступивший в союз с Гедимином Литовским, оказался непокорным хану данником, и Узбек послал на Смоленск татарское войско с воеводой Товлубием, приказав соединиться с ним северо-восточным русским князьям. Действительно, князья Рязанский, Суздальский, Ростовский, Юрьевский и некоторые другие привели свои отряды; но Калита не пошел сам, а послал московскую рать с двумя воеводами. Соединенное ополчение ограничилось опустошением окрестностей Смоленска и, не взяв города, воротилось назад. Калита, очевидно, не так усердствовал в этом случае, как против своего соперника Александра Тверского. А может быть, он не пошел лично в поход по причине тяжкой болезни. Вслед за тем он скончался (31 марта 1341 г.), приняв перед смертью пострижение и схиму; его погребли в созданном им храме Михаила Архангела.

От Ивана Калиты дошло до нас два духовных завещания, впрочем по времени относящиеся не к концу, а к началу его двенадцатилетнего великого княжения. Такие завещания, по-видимому, составлялись им перед каждой поездкой в Орду; ибо эти поездки, кроме долгого пути, исполненного всяких лишений, представляли опасности и от изменчивого расположения ханов, так что ни один русский князь не мог быть уверен в своем благополучном возвращении. В помянутых завещаниях Калита делит свою землю между тремя сыновьями: Симеоном, Иваном и Андреем. Старшему он отказывал лучшую часть земли с наиболее значительными городами, Можайском и Коломной, Ивану – Звенигород и Рузу с волостями, Андрею – Серпухов и Лопасню, также с волостями, и еще некоторые волости супруге своей Елене с меньшими детьми (девочками); но она скончалась восемью годами прежде его. Кроме волостей и доходов, великий князь делит между ними и свои одежды, утварь и украшения, как то: золотые цепи, пояса, унизанные жемчугом и дорогими каменьями, золотые чаши и ковши, серебряные блюда и чарки, шубы из дорогих тканей с соболиной подкладкой, с жемчужными наплечниками и с нашитыми металлическими бармами, шапки с золотым верхом, мониста, кольца, ожерелья и прочее. Не забывает завещатель и о церквах, которым приказывает раздать сто рублей и часть рухляди священникам; причем владимирскому Успенскому собору отказывает какое-то «блюдо великое о четыре кольца». Три сельца он отказывает на церковь в «поминание» о своей душе.

Грамоты бросают свет и на государственные понятия, и на домашнее хозяйство московского князя, которого уже ближайшее потомство стало называть «собирателем Русской земли». С одной стороны, мы видим как бы все ту же удивительную систему, все то же дробление земли между сыновьями. Но, всматриваясь ближе, замечаем уже значительную разницу с прежней системой. Во-первых, младших сыновей, жену и дочерей великий князь приказывает старшему сыну, чтобы он был им печальник, то есть отдает их под его покровительство. Во-вторых, сам раздел земли устроен так, что младшим братьям трудно выйти из повиновения у старшего. Их уделы не представляют особых, сколько-нибудь округленных владений; их волости отчасти окружены владениями старшего брата, отчасти перемешаны с ним. Наконец, уделы их довольно незначительны в сравнении с его частью. Притом они назначены только из собственных, наследственных волостей. Город Москва хотя и отказан в общее владение всех трех братьев, но, конечно, государем его был старший из них, а младшие пользовались каждый своей «третью», то есть третьей частью известных доходов. Затем к старшему должны были перейти вся область Переяславля-Залесского и все дальние приобретения в Поволжье; ему же предоставлялось добыть себе от хана ярлык на великое княжение Владимирское. Следовательно, в Московском княжестве того времени уже начинается заметный переход к единодержавию. В том же завещании находим любопытное указание на отношение бояр к князьям. Калита упоминает об одном боярине (Бориско Ворков), которому пожаловал село, купленное в Ростовском уезде, и делает такое распоряжение: если боярин останется служить кому-либо из сыновей, то село оставить за ним; а если не останется, то село у него отнять. Следовательно, бояре по-прежнему были вольны в своей службе; но князь жалует им земли только под условием этой службы