История России. Эпоха Михаила Федоровича Романова. Конец XVI – первая половина XVII века. - стр. 11
В Москве, несмотря на потерю Балтийского берега и другие уступки, также были довольны договором: во-первых, он возвращал России столь древнюю и важную ее часть, как Новгород Великий; а во-вторых, развязывал руки для продолжавшейся борьбы с Польшей. Наши уполномоченные князь Мезецкий получил боярство, а Зюзин окольничество. Особенно щедро награжден был английский посредник, то есть Джон Мерик, или Иван Ульянович, как его называли в Москве: ему в изобилии выданы меха, ткани, разные вещи, украшенные дорогими камнями, и золотая цепь с царским портретом (парсуной). Но верный представитель своих национальных интересов, Джон Мерик повел речь о другого рода вознаграждении за свои труды: он стал просить увеличения торговых льгот для англичан и, главное, позволения их купцам ездить с товарами Волгой в Персию. Для переговоров с Мериком назначены были бояре Федор Иванович Шереметев и князь Димитрий Михайлович Пожарский. Ему возражали, что теперь русские купцы покупают у англичан товары в Архангельске, отвозят их в Астрахань и там продают кизиль-башам (персиянам), отчего получается прибыль и казне, и им самим; а если англичане будут ездить прямо в Персию, то и кизильбаши перестанут приезжать в Астрахань. Указывали также на опасности по Волге от ногаев, а далее от войны персиян с турками. Мерик пытался устранить все эти возражения, но тщетно. Московское правительство спрашивало по этому поводу мнения своих торговых людей. Впрочем, переговоры с Мериком окончились, по-видимому, благополучно: на его просьбы и предложения не отвечали безусловным отказом, а говорили, что их нельзя решить без Земского совета. Со своей стороны, москвичи предлагали ему заключение наступательного союза против Польши; Мерик, конечно, отклонил подобное предложение[4].
Польская война требовала еще большего напряжения, чем шведская, как по относительному тогда могуществу Польско-Литовского государства, так и по упорству, с которым поляки не хотели признать избрания Михаила Романова, настаивая на бывшей присяге москвичей королевичу Владиславу.
Московскому государству на западе особенно чувствительна была потеря древнего русского достояния, Смоленска; а лично новоизбранному государю тяжело было терпеть еще и плен своего родителя Филарета Никитича. Чтобы освободить последнего, пытались предлагать размен пленных. Так, еще в марте 1613 года от имени Земской думы послан был к Сигизмунду дворянин Аладьин с изложением неправд польского короля, с предложением вывести из России польские войска, отпустить вероломно задержанных послов и разменять пленных. Известный полковник Струс, от имени всех польских пленников, также писал королю умоляющие письма об обмене его с товарищами на Филарета Никитича и других московских послов. Пленные поляки не раз извещали свое правительство, что царь не хочет брать за них никакого выкупу, а только требует освобождения своего отца Филарета. Но тщетно. Земской думе отвечали паны-рада, наполняя свой ответ укоризнами в измене Владиславу; а для мирных переговоров предлагали посредничество немецкого императора.